Цыганское гадание
Шрифт:
Она вздохнула и взглянула на отца:
– Пап, ты слышишь, что говорит этот человек?
Арчи не пошевельнулся. Она нахмурилась и склонилась над ним.
– Папа, ответь мне. С тобой все в порядке?
Ее отец пробормотал что-то, покачав головой. Встревожившись, она опустилась на колени рядом с ним.
– Па, что с тобой?
Арчи едва слышно простонал. Девушка протянула левую руку в кожаной перчатке к его голове. Уильям заметил, что это была не совсем перчатка, скорее рукавица. Сложив правую руку ковшиком, Тамсин набрала холодной воды и поднесла к
– Папа! – закричала она, стараясь поддержать его.
– Эх… – только и смог пробормотать он в ответ.
Уильям опустился на колено рядом с девушкой, чтобы помочь ей. Он поддержал ее отца за плечи.
– Армстронг, – обеспокоенно позвал он. – Арчи Армстронг!
Лицо мужчины исказилось от боли.
– Я… дайте мне поспать…
Уильям превратил несколько пучков соломы в самодельную подушку и помог Арчи опуститься на нее.
– Ему просто нужен отдых, – сказал Уильям, успокаивая девушку. – С ним все будет в порядке.
Правой рукой Тамсин снова попыталась поправить съехавшую повязку.
– Мне нужно еще раз перевязать его, – сказала она. – В первый раз у меня не очень получилось… – И девушка потянула все той же обнаженной рукой за край ткани.
– А что с другой рукой? – поинтересовался Уильям. – Повреждена? Ранена? А ну-ка, давай лучше я.
Он подхватил конец повязки и принялся ее разматывать. При этом он случайно дотронулся до пальцев Тамсин.
Его прикосновение было теплым и нежным. Тамсин отдернула пальцы, будто их обожгло пламя. И в тот же момент она спрятала другую руку за спину.
– С рукой все в порядке, – уверенно заявила она.
Уильям скептически взглянул на нее и продолжил разматывать бинты, открывая вздувшуюся, рассеченную бровь Арчи. Он приложил к ране свернутые в комок бинты и посмотрел на Тамсин:
– Нам нужна еще ткань.
– Я оторву полосу от рубашки, – кивнула она и начала расстегивать крючки на дублете пальцами правой руки.
– Позволь мне помочь тебе, – сказал Уильям, дотрагиваясь до ее запястья.
Она оттолкнула его руку.
– Я не имел в виду ничего оскорбительного, девушка, – усмехнулся он. – Совершенно очевидно, что твоя левая рука сейчас травмирована…
– Рука в порядке, – резко повторила Тамсин и снова принялась за крючки.
Уильям удивленно приподнял бровь и повернулся к Арчи, чтобы приложить к его ране смоченную водой ткань.
Наконец Тамсин справилась с застежкой. Дублет распахнулся, и она вытащила полу рубашки из брюк.
– Вот, отрежь полоску своим кинжалом, – обратилась она к Уильяму.
Он послушно отрезал полосу льняной ткани. Не прошло и нескольких минут, как он ловким движением обернул эту полосу вокруг головы Арчи и закрепил концы повязки.
Тамсин сняла свой кожаный дублет и, аккуратно свернув его, передала Уильяму. Тот подсунул дублет под голову Арчи. Конечно, это была более удобная подушка, чем клок
– К утру он будет в порядке, – пообещал Уильям, услышав, как Арчи начал похрапывать. – Просто убедись ночью еще раз, что он спит, а не впал в беспамятство. Толкни его сейчас и еще раз утром, чтобы разбудить.
Она кивнула. Мысль о том, что от такой не очень глубокой раны на голове отец может потерять сознание, пугала ее. А потом вдруг она подумала, что ей придется лечь и как-то провести ночь в этой темнице, похожей на пещеру. Она вздрогнула и, поежившись, обхватила себя руками.
– Я не буду спать этой ночью.
Уильям вздохнул. Он придвинулся еще ближе к девушке, стоя на одном колене. Глядя ей прямо в глаза, он сказал:
– Послушай. Я не сторонник того, чтобы держать женщин в тюрьме. Но это дом Масгрейва, и пока вы будете находиться здесь, я не стану вмешиваться. Я раздобуду одеяла и пищу для вас обоих и пришлю сюда, в темницу. Только прежде позволь мне осмотреть твою раненую руку.
– Я не ранена. – Она торопливо прикрыла здоровой рукой запястье в перчатке.
– Ты ею почти не пользуешься. Рука сломана? Ты повредила ее во время рейда?
– Она в порядке, – процедила сквозь зубы Тамсин. Она не собиралась демонстрировать ему свою маленькую несчастливую руку.
– Если ты не хочешь признаваться в своей слабости, красавица, так тому и быть. Я сам виноват. Но я думал, таких гордых женщин не существует…
Она не ответила, только потерла руками плечи, потому что ее бил озноб.
– Ты замерзла, – тихо заметил Уильям.
Тамсин опустила глаза. В вырезе своей льняной рубашки она видела – и он тоже – полушария ее грудей и отвердевшие соски. Она прикрыла их ладонями и бросила на мужчину, сидящего рядом с ней, укоризненный взгляд.
Уильям расстегнул оловянные пуговицы своего коричневого, шерстяного дублета, скинул его с плеч и протянул девушке.
– Возьми.
Она колебалась одно мгновение, а потом ее руки как-то сами собой скользнули в рукава.
Одежда хранила тепло его тела. Это было восхитительное ощущение, как будто он обнял ее. Уильям подтянул повыше дублет, повисший у нее на плечах, приподнял рукой подбородок девушки и застегнул самую верхнюю пуговицу у основания шеи, а затем, не торопясь, перешел к следующей.
Она не пыталась остановить его. Пуговицы представляли для ее единственной дееспособной руки большую трудность, чем крючки и петли. Тамсин молчала, наблюдая за ним.
А смотреть на него было приятно. Широкоплечий, тонкий в талии, с сильными красивыми руками. Свет факела подчеркивал чеканный профиль его лица и блестящие густые черные волосы. Он стоял так близко, что она чувствовала жар его тела, ощущала его запах – смесь дыма, пота, вина и еще какой-то тонкий аромат, кажется, корицы.
Пока он трудился над пуговицами, она с растущим смятением ощущала, как ее все сильнее тянет к нему неведомой силой. Он был добр по отношению к ней и ее отцу, но ведь он – гость в доме Джаспера Масгрейва и к тому же участник какого-то заговора англичан.