Цып, цып, цып, хвостатенький!
Шрифт:
– Ага… – слегка ошарашенно ответил пастушок.
– Вот и порешали вопрос! – довольно сказал дед. – А теперь давайте посмотрим, что же нашего драконенка чуть не убило.
Паренек недовольно поморщился. Не хватало ему снова разглядывать то вонючее пятно! Кому надо – пусть сами смотрят! Он уже налюбовался.
– Агла-я-я-я! – вдруг разнесся над лугом возмущенный крик деда Ковыля.
Он орал так громко, что даже драконы обернулись.
– Чегой тебе? – ответил ему звонкий бабий голос, донесшийся откуда-то из толпы крестьян, волочивших новую порцию драконьего провианта.
–
– Наверное, не мой, – безмятежно ответила Аглая.
– Как не твой?!! Только у тебя такие круглые растут! И такие твердые!!! Драконенок им-то и подавился.
– А зачем ему родители мои кабачки жевать разрешили?! Они сами-то куда смотрели? Иль мне еще и за драконами приглядывать накажешь?
Фелька не стал ждать, чем закончится скандал, тихонько отошел в сторону и направился к знакомой кукурузе. Осторожно залез в сноп и замер, любуясь драконьим семейством. Какой все-таки красивый у них малыш. Его драконенок!
Глава 14
Когда у деда Ковыля появлялась «мысля», он становился до противного настырным. Вот и с Фелькой так получилось.
Конечно же, родители и слышать не хотели, чтобы отдать его куда-то учиться. Как-никак, старший сын, помощник, деньги в семью приносит. И отпустить его на год или даже два в училище, в город? Да где ж это видано, столько времени на книги переводить?
Даже обещание старосты заплатить за науку не помогло. Даже Сопат Ванычу, ходившему к ним домой каждый вечер как на службу, не удалось убедить упрямую крестьянскую пару.
Поняв, что без его помощи толку не будет, дед Ковыль, никому ничего не сказав, взял это дело в свои руки. Поехали вместе со старостой будто на ярмарку, а сами направились к коновалу из соседней деревни. И сразу же с ним о деле и договорились!
За мешок драконьего навоза (не дешево, между прочим!) знахарь согласился взять Фельку в ученики, на год. С условием, что на выходные и праздники его будут домой отпускать, к родителям.
Для решающего разговора в Фелькином дворе собралось чуть ли не полдеревни – те, кто не вместился, с дороги забор облепили. Дед Ковыль специально перед тем по дворам ходил, поддержку собирал.
Отец, завидев толпу народа, идущего к ним, перепугался не на шутку: не случилось ли чего? Зато мать, углядев на дороге деда, воинственно размахивающего посохом, сразу смекнула, что к чему. Но ругаться не спешила. Ковыль, предвидя такой оборот, привел с собой самых горластых баб. Пытаться перекричать их – пустое дело.
Потому она долго не думала – схватила мужа за руку и потащила его в дом. Дверь входную живенько закрыла на засов, еще и палкой подперла для надежности.
Нет никого дома, не с кем Ковылю разговаривать! Пусть разворачивается и уходит, откуда пришел.
Однако, Фелькина мать совсем забыла, что сам Фелька остался на улице, как раз ведро поросятам относил. Так, с грязным ведром руках и в залатанных штанах – а что, новые к скотине надевать, что ли? – он гостей и встретил.
– Драсьте! А чё случилось-то? – растерянно пробормотал Фелька, закрывая за собой калитку, ведущую к сараям.
–
– Драконенок, что ли, снова заболел? – недоумевал Фелька.
– Нет, не заболел, – ласково продолжал староста. – Но ежели заболеет, как ты его лечить будешь? Один раз тебе повезло, драконенок выжил, а второй раз, ежели не сумеешь, драконы и рассердиться на тебя могут, огнем полоснуть.
– А при чем тут я?! – опешил Фелька. – Пусть кто-то другой его лечит, коль я не смогу... Дед Ковыль, например...
– И не жалко тебе старого в пасть к агрессору отправлять?
Фелька совсем растерялся. Он-то понял, что староста снова будет уговаривать его родителей отдать своего сына в обучение. Но такого поворота никак не ожидал.
Соседи, окружившие их со старостой плотным кольцом, молчали, строго глядя на пастушка. И под этими укоризненными взглядами паренек чувстовал себя таким виноватым, будто деда Ковыля драконы уже зажарили и съели вместе с посохом.
– Да я-то тут при чем?! – расстроенно спросил Фелька. – Меня за что виноватым делаете?
И носом шмыгнул как маленький.
Фелькина мать, подслушивавшая под дверью, не выдержала. Громыхнув засовом, она широко распахнула дверь и вылетела на порог разъяренной ведьмой:
– Староста, ты чего к парню цепляешься, ась?! – заорала на всю улицу, гневно взмахнув рукой. – Он что, знахарем к тебе нанимался, что должен к ящерам то и дело бегать? Или ему платит кто?! Мы еще гроша ломаного за драконье целительство не видели, а ты его постоянным лекарем уже назначил. Ишь, какой быстрый...
Возмущенная, Фелькина мать не очень стеснялась в выражениях. Решила горлом верх в споре взять. Хитрый староста на то и рассчитывал...
– Так мы же о заработке и говорим! – улучив паузу, небрежно бросил он.
Мало кому удается остановить бабу, собравшуюся со вкусом поскандалить. Но староста в этом деле собаку съел. Вот и сейчас Фелькина мать замерла с открытым ртом, не зная, что сказать.
– О каком... заработке? – наконец-то выдавила она.
– Фелькином, – довольно продолжил староста. – Что он у тебя делать будет, когда школу закончит?
– То же, что и все! Женится и сам хозяйничать станет...
– Правильно, станет, как все, спину гнуть на поле. А мог бы быть уважаемым человеком – драконьим и коровьим лекарем. Даже Сакуниха и Ковыль ходили бы к нему на поклон.
– У Сакунихи уже нет хозяйства... – недовольно буркнула Фелькина мать.
Она понимала, что староста загоняет ее в ловушку, но не могла придумать, как уклониться от неприятного разговора.
– Значит, другие придут, – вмешалась старостиха. – Ты бы, Бася, сама мозгами пораскинула. У вас детей – мал, мала, меньше. С мужем своим жилы себе рвете, чтобы всех накормить, обуть-одеть, в люди вывести. Летом Фелька пастуший заработок приносит, помогает вам. А зимой что? Снова в школу пойдет, никакого прока от него не будет для семьи. А так бы поехал в соседнюю деревню, в помощники к тамошнему коновалу. Ты же сама знаешь, у знахарей заработки – круглый год, ученикам тоже кое-что перепадает...