Д'Арманьяки

Бриньон Луи

– Но как я могу? – вскричал Капелюш, – она не понимает, что это не в моей власти.

– Постарайся, так будет лучше для всех. Только так мы сможем спасти жизни невинных!

Капелюш схватился за голову и побрёл прочь от цыгана. Тяжёлые мысли разрывали его на части. Как он скажет Филиппу? Как? Впервые за одиннадцать лет он стал по-настоящему счастливым. И он собственными руками должен разрушить его счастье? Никогда, – твёрдо решил Капелюш, но тут же ужаснулся другой мысли. Мемфиза знает, что Филиппа должны убить. Она наверняка знает, как это должно произойти, и на этот раз она не предупредит меня. Филипп погибнет. Нет, только не это – Капелюш даже думать не мог о смерти Филиппа. Но

он стоял перед выбором, и следовало немедленно что-либо предпринять. Пока Капелюш стоял посредине двора, опустошённый и растерянный, не в силах принять какое-либо решение, Мирианда, на губах которой блуждала лукавая улыбка, накинула на ночную рубашку шёлковый халат и, осторожно выскользнув из своей комнаты, крадучись пошла по коридору. Она против обыкновения не уложила свои волосы. И теперь они волнами разметались по всей спине. Мирианда остановилась у одной из дверей и, воровато оглянувшись по сторонам, быстро проскользнула внутрь. Оказавшись в комнате, она на цыпочках подошла к широкой кровати с высоким пологом, на котором крепко спал Филипп. Покрывало прикрывало его тело до пояса. Голова лежала на двух основательно взбитых подушках. Левая рука лежала у него на лбу, а правая на животе. На груди лежал кожаный мешочек, привязанный к шее. Мирианда залюбовалась его обнажённым торсом и лицом, выражавшим безмятежное спокойствие. Несколько минут Мирианда с глубокой любовью смотрела на Филиппа, а потом опустилась рядом с ним на постель и, взяв его правую руку, прижалась к ней губами. Это лёгкое движение разбудило Филиппа. Он открыл глаза. Увидев сидящую рядом с ним на постели Мирианду, он улыбнулся.

– Я соскучилась, – прошептала Мирианда, осторожно убирая с лица Филиппа прядь волос.

Филипп улыбнулся ещё шире.

– Мы расстались всего несколько часов назад!

– Я не могла заснуть, – призналась ему Мирианда, – мне всё время кажется, что когда наступит следующее утро, моё счастье растворится и я больше никогда тебя не увижу. Дни наполнены счастьем, а ночь приносит сомнения и тревогу.

Филипп приподнялся и, взяв лицо Мирианды, мягко поцеловал её в губы.

– После свадьбы мы и ночи наполним счастьем. Выбрось эти мысли, Мирианда, никто и ничто нас не разлучит. Теперь, когда я нашёл своё счастье, никто у меня его не отнимет.

– Я верю тебе, верю в твою любовь, – Мирианда с нежной доверчивостью прижалась к груди Филиппа и обвила его руками.

В дверь неожиданно постучали.

– Ой, – вырвалось у Мирианды, она разжала объятия и вскочила на ноги, оглядываясь в поисках убежища.

– Ты что-то ищешь?

– Перестань улыбаться, Филипп, если меня увидят в твоих покоях, я умру со стыда, – торопливо прошептала Мирианда.

Стук повторился. Филипп показал рукой под кровать.

– Здесь ты можешь укрыться! – его слова сопровождал лёгкий смех.

– Перестань смеяться, – возмущённо бросила Мирианда и не медля последовала совету Филиппа. Она откинула край покрывала, свисавшего до самого пола, и проворно залезла под кровать. Затем, высунув руку, она поправила край покрывала таким образом, чтобы никто её не смог увидеть, даже если нагнётся.

– Тебе удобно, Мирианда?

В ответ Филиппу было полное молчание. Стук повторился в третий раз. Филипп громко произнёс:

– Войдите!

При этом с его губ не сходила насмешливая улыбка. Но она тут же исчезла, когда Филипп увидел лицо Коринета, который вошёл в комнату.

– Что случилось? – тревожно спросил Филипп. Коринет долго собирался с силами, прежде чем с мучением ответил:

– Ты не должен жениться на герцогине Мендос!

Она слышит его слова – первое, что подумал Филипп. Его лицо мгновенно помрачнело. Он поднялся с постели и молча начал одеваться.

– Ты

не должен жениться.

– Замолчи, – гневно закричал на него Филипп, – кем ты себя возомнил? Ты посчитал себя вправе указывать мне? Так я покажу, где твоё место!

Коринет и не ждал другой реакции от Филиппа. Но в голове билась мысль о том, что он должен во что бы то ни стало убедить Филиппа. Капелюш, не раздумывая над возможными последствиями, бросился вперёд.

– Выслушай меня. За эти годы я ни разу не пытался вмешаться в то, что ты собирался сделать. Я лишь пытался помочь тебе всеми моими силами. И не думай, что мне легко оттого, что приходится говорить тебе эти слова. Но она хочет этого, она требует этого. И ни я, ни ты, не можем ей отказать.

– Так тебя надоумили поговорить со мной? Кто это сделал? Назови его имя? – гнев Филиппа усиливался.

– Ты помнишь, когда тебя ранили в часовне, – спросил Капелюш, – так вот ты не знаешь, что именно она спасла тебя в ту ночь.

– Спасла? – недоумённо переспросил Филипп, – что ты имеешь в виду? Я не понимаю.

– Тебя ранили отравленным кинжалом. Ты умирал, когда меня вместе с тобой выбросили из дворца твои друзья. Я оказался один на улице, с тобой, умирающим на моих руках. Тогда появилась она. Она вылечила тебя, когда никто другой не мог бы тебя спасти.

– Я выясню, насколько правдивы твои слова, – несколько успокоившись, ответил Филипп, – если это правда, она – эта таинственная незнакомка вправе рассчитывать на мою признательность. Но ни ей, ни кому-либо другому не дано право принуждать меня к чему-либо.

– Ты не понимаешь всей глубины происходящего. Это она предостерегала нас. Она спасала твою жизнь от кинжала убийц. И если она говорит, что ты не должен жениться на герцогине, – следовательно, у неё есть веские причины. Пойми, она ничего не делает без причины. Не выполнишь её просьбу, может произойти непоправимое.

– Я всё сказал, – холодно произнёс Филипп, – никому не позволено вмешиваться в мою жизнь и тебе в том числе.

– Прислушайся к её словам, заклинаю тебя.

– Пошёл прочь, – закричал Филипп на Капелюша, – убирайся, пока я не потерял последние остатки терпения.

– Я не могу уйти, – с мучительной болью в голосе ответил Капелюш, – я не уйду, пока не смогу тебя убедить. Она сказала, что смерть придёт в замок и…

– Ах ты, жалкий урод! Испугать меня вздумал, – Филипп схватил его за шиворот и выбросил его из своей комнаты. Филипп, охваченный слепой яростью, наступал на пятившегося от него Капелюша. Он больше не слышал его слов. Злость кипела в нём с неудержимой силой. Филипп преследовал его до конца коридора. Когда они дошли до верхнего края лестницы, он нанёс сильный удар по лицу Капелюша. Тот, не удержав равновесия, покатился по лестнице вниз. На шум сбежались почти все обитатели замка, включая гостей и слуг. Иоланта вместе с дочерью поспешно вышла из комнаты. Дофин, герцог Барский, все они бросились к лестнице, по которой сбегал вниз Филипп. Жорж де Крусто, открыв рот, наблюдал за Филиппом. Когда Филипп оказался в огромном холле, перед лежавшим Капелюшем, его гневный голос разнёсся по всему замку:

– Прочь отсюда, мерзкий урод, прочь навсегда. Не смей никогда появляться передо мной, иначе, клянусь богом, я вспомню, чья рука отрубила голову моего отца. Прочь!

Капелюш поднялся с каменного пола, и более не оглядываясь на Филиппа, побрёл к выходу.

– Грязный убийца. У тебя руки по локоть в крови. И ты, ничтожество, смеешь указывать мне, как поступать. Прочь, мерзкая тварь, – гнев Филиппа перелился через край. Лицо почернело от злости. Он обвёл взглядом затихших свидетелей этой сцены. Увидев застывшую на лестнице Мирианду Филипп хриплым от гнева голосом спросил: