Д'Арманьяки
Шрифт:
– Я не знала, прости, – Шарлотта широко улыбнулась, – я подожду тебя снаружи.
Шелестя платьем, Шарлотта покинула комнату. Луиза быстро выскользнула из постели и, постоянно оглядываясь на спящего Филиппа, сбросила ночную рубашку и быстро облачилась в платье. Она наскоро собрала волосы и уже взялась за ручку двери, когда услышала весёлый голос Филиппа.
– Я всё видел!
Луиза замерла. Щёки стали красными, как спелое яблоко. Она очень медленно повернулась. Увидев лицо улыбающегося Филиппа, она покраснела ещё больше.
– Я… я… не знаю… как вы оказались здесь, – наконец выговорила Луиза и сразу потупила глаза.
– Как я ещё мог оказаться? – удивился Филипп, – пришёл в свои покои, к собственной
– И? – на этот раз Луиза побледнела и не мигая смотрела на Филиппа.
– И… всё, – закончил фразу Филипп.
– Правда? – у Луизы вырвался вздох облегчения. – Нет!
– Нет?
– Нет! – ничуть не стесняясь, обнажённый Филипп поднялся с постели и подошёл к Луизе, которая даже дышать не могла. Каждое движение Филиппа завораживало её.
Филипп взял её на руки, а в следующее мгновение Луиза уже лежала на постели и смотрела на губы Филиппа, которые приближались с томительной медлительностью. Едва Луиза почувствовала прикосновение губ Филиппа, как тут же, не осознавая, рванулась ему навстречу. Она обвила руками его шею и со всей страстью, которая зарождалась в ней, разбрасывая по телу волны, отдалась поцелую. Луиза потеряла голову и не видела ничего, за исключением любимого лица Филиппа. Его движения были импульсивными, но раздавшийся стук в дверь заставил их прекратить поцелуй. Луиза быстро поднялась с постели и, не смея смотреть в глаза Филиппу, который, она чувствовала это, улыбался, поспешно набрасывая на себя одежду. Наконец, когда Филипп оделся, он подошёл и открыл дверь. Луиза встала спиной к двери, у окна. Она услышала голос Капелюша, который говорил Филиппу:
– Тебя хочет срочно видеть дофин и ещё граф де Невер просит разрешения прийти.
– Граф де Невер? – удивлённо повторил Филипп. Он оглянулся на Луизу. Она по-прежнему стояла у окна, но Филипп не сомневался, что она всё слышала.
– Отправь кого-нибудь к графу. Пусть передадут, что я буду рад его видеть в любое время. А дофину… подожди, я сейчас…
Филипп прикрыл дверь. Он подошёл к Луизе и сзади обнял её, мягко целуя в открытую шею.
– Графиня, – прошептал Филипп, – будьте уверены, это всего лишь первые звуки музыки, которую нам предстоит познать.
Вслед за этими словами Филипп вышел из комнаты. После его ухода Луиза обняла руками свои плечи и счастливо улыбнулась.
В личном кабинете дофина кроме него самого находились Иоланта и Мария Анжуйская, которая первой приветствовала появление Филиппа тёплой улыбкой. Филипп поцеловал её руку, поклонился его высочеству, поклонился Иоланте и сел на место, которое попросил его занять дофин. Иоланта начала с пространного разговора о том, какова обстановка на сегодняшний день во Франции. Каковы враги дофина и что они могут предпринять. Всё это Филипп знал лучше, чем кто-либо, и поэтому почти не слушал Иоланту. Он наблюдал в это время за дофином и думал, каков из себя дофин. Почему Иоланта постоянно берёт на себя руководство всеми вопросами? Не означает ли это, что более сильная духом тёща прикрывает собой слабости наследника престола? Филипп намеревался выяснить это прежде, чем дать какие-либо обязательства. Законного наследника престола Филипп мог и обязан был признать своим сюзереном. Но ни один человек, кроме дофина, включая Иоланту, не мог претендовать на такое право. Ни во Франции, ни где бы то ни было. Именно эта мысль и прозвучала в первую очередь после того, как Иоланта закончила говорить.
– Позвольте прежде всего спросить, – Филипп заговорил негромко, но с твёрдыми интонациями в голосе, – какова ваша роль, мадам? Почему вы говорите, а его высочество молчит? Не значит ли это, что договор, который, как я понимаю, вы предложите мне, обяжет повиноваться вам?
Филипп продолжил, не давая заговорить Иоланте.
– Я выскажусь со всей откровенностью! Мне
Филипп не ожидал, что все трое будут улыбаться его словам. Иоланта снова взяла слово и обращаясь к дофину, сказала:
– Что я вам говорила?
– Святой Педро, а разве я вам возразил, матушка? отозвался дофин и, уже обращаясь к Филиппу, продолжил: – Мне по душе ваша откровенность, граф. Скажу больше, мы предполагали, что именно так вы и поведёте себя. Прямота и честность присущи вам. Так слушайте и судите сами обо всём, – дофин поднялся и убрал подсвечник со стола, за которым они сидели. Он провёл ладонью по столу, как бы разделяя его на две части.
– Это северные земли Франции, – Дофин указал на половину стола, что была слева от него, – все они находятся под властью Англии. Это южные владения, – он указал на правую от себя сторону стола, – частью из них владеете вы, частью я и частью герцог Бургундский. Я не считаю мелких владений, которые без сомнения примкнут к нам, ибо на юге Франции мы представляем большую силу. Англия со своей сорокатысячной армией вот-вот начнёт движение на юг, чтобы полностью овладеть Францией и присоединить её к своим территориям. Если прибавить пятнадцатитысячную армию герцога Бургундского, то мы имеем перед собой врага с численностью войск более пятидесяти тысяч. Вы, как я знаю, – продолжал уверенно дофин, поражая Филиппа своими уверенными действиями и отличным знанием обстановки, – можете набрать около трёх тысяч конницы и не более пяти тысяч пеших воинов. Я могу набрать около пятнадцати тысяч. Итого мы сможем противопоставить нашим противникам не более чем двадцатипятитысячную армию. Как вы понимаете, это вдвое меньше, чем имеют в своём распоряжении наши противники. Положение очень тяжёлое, – продолжал дофин, – поэтому все ваши действия имеют такое важное значение. Не надо быть очень умным, чтобы понимать: первое же открытое сражение: и нас разобьют. Но мы не вправе повторять случившееся при Азенкуре. Мы не можем допустить поражения. Страна полуразрушена. Последние годы войны и эпидемия лишили нас сил. Мы не оправимся, если потерпим ещё одно поражение. Есть ещё кое-что, – продолжал дофин, – мы не должны забывать, что при желании, мой кузен, король Англии может удвоить свою армию, у нас же нет такой возможности.
– И какой же выход предлагает ваше высочество? – негромко спросил Филипп.
– Вы нам его показали, граф, – ответил дофин, – мелкие сражения, лёгкие победы, которые смогут остановить продвижение английской армии до тех пор, пока мы не сможем обрушиться на них с полными силами.
– Всё может измениться, – задумчиво произнёс Филипп, – если предположить, что к нам присоединится Бургундия. Тогда силы уравняются и мы сможем победить.
– Вы допускаете союз с герцогом Бургундским? – спросил поражённый его словами дофин.
– Только не с нынешним, – коротко ответил Филипп.
– Что вы имеете в виду? – не понял дофин.
– Я связан клятвой и рано или поздно убью герцога Бургундского. Но после его смерти я намерен предложить мир его сыну, который станет следующим герцогом Бургундским.
– И вы прекратите вражду? – не поверил его словам Дофин.
– Да, – твёрдо ответил Филипп, – во имя Франции, во имя будущего короля Карла VII я сделаю всё, чтобы прекратить вражду. Я сделаю это ради своей супруги. Ради людей, которые пресытились кровью и хотят жить в мире. Пусть мне придётся смирить свою гордость, но никогда больше ни один из наследников Арманьяков не получит такого кровавого наследства, как получил я.