D/Sсонанс
Шрифт:
– Мне надоело тебя уговаривать! Ты у меня всю оставшуюся жизнь не вылезешь из цепей, если не откроешь глаза!
Крик глохнет на моих губах, сметает робкий проблеск найденного решения, картины предстоящего сотрясают стены обороны, по ним уже побежали разрушающие трещины. Сознание не понимает, где добро и зло, в хаотичном стремлении избежать рабского существования рывком разжимает зажмуренные веки. Нет, мир не заволакивает тьма. Мое безоговорочное падение будет освещено ласковым светом солнца, как молчаливое напоминание о том, что не все монстры выходят на тропу войны по ночам. Я теряю себя, растворяясь в этом изощренном кошмаре. Не могу кричать. Не могу дышать.
Его пальцы теплые,
Иная реальность с протянутыми щупальцами серой, ранее казавшейся безобидной амальгамы. Она захватила мой распахнутый взгляд, высветив жестокую картину разрушения личности до мельчайших подробностей, которые не скрыть, почему эта маска абсолютного ужаса не расколола на острые шпили беспощадные зеркала?! Ударная волна. Сбой системы. Защитный экран сливает краски в один сплошной комок боли и отчаяния. Пальцы сжимаются на скулах, вдавливая кожу, намертво заковывая в таком положении.
– Посмотри на себя! Посмотри, кто ты есть!
– абсолют покоя в твоем голосе нарушен. Нас обоих убивает этот световой хаос, разрывая крепкие нейронные связи дрожащим отчаянием твоих слов. В последней попытке спастись - или же приблизить свое безболезненное угасание!
– ловлю отражение твоих абсолютно почерневших глаз. Удержи... Не дай упасть...
Взрыв. Острые осколки расколотого зеркала зависают, словно в замедленной сьемке... Секунда. Вторая... Перед тем, как острые иглы ненависти, боли, безумия и неотвратимости пробивают защитную ауру, впиваясь в мозг, ставший одним обнаженным нервом... Это не наказание. Это казнь. Мой крик пробивает закоротившие связки, разрывая тишину сотрясая тело в предсмертных судорогах умирающей сущности... Тонкие карабины не выдерживают этой агонии, размыкаются от ультразвуковых волн моей боли, получившие свободу руки впиваются кончиками пальцев в безжизненный гранит пола, с незамеченными никем и ничем вспышками боли в вывернутых ногтевых пластинах.
– Почему?! За что?!
– я уничтожена. Это больно. Рушится мир. Взлетают вырвавшиеся из клетки самые тяжелые воспоминания, одно за другим...
"Я хочу тебя сломать!"
Дымятся руины гордости. Выжженная земля. В расширенных зрачках суицид моей вселенной. Ты добрался туда, куда не могла и не хотела даже я. Там, где ступают твои шаги, цветущие поля превращаются в безжизненную пустыню. Напалм твоей мести выжег даже ужас. Моя боль прорывается бесконтрольными рыданиями, она обнажена, истерзана, уничтожена, и самое страшное - она не смогла второй раз уйти в долину апатии. Она осталась жить вместе со мной и все чувствовать до последней капли крови...
Нет, от этой боли не раскололись бездушные пустые зеркала. Они отражают иную реальность, я не знаю тех, кто отражается в них сейчас. Мне все равно! Я стала тем, что ты хотел видеть. Ты хотел меня сломанной. Забирай, просто помни про контрольный, это благородно...
Боль внутри меня. Я должна вскрыть этот источник агонии, чтобы, наконец, умереть.
За чертой твоего безумия.
У пьедестала имени твоей мести.
У жертвенного алтаря во славу моего падения.
Можно догадываться. Обманывать себя, думая, что ты что-то значишь и решаешь. Легко. Потому что ты не видишь и не знаешь себя в этот момент, когда ты нарисовала комфортный для себя образ борца за свой рай. Ты могла догадываться, что он немного отличен от реального... Как же ты ошибалась!
Зеркала не врут. Ты была сломана и побеждена изначально. Тебя даже не мучали. Тебя просто заставили
На свою агонию и на безжалостный приговор в глазах того, кто всегда удерживал тебя у грани растерзанных снов. Он тоже человек, и однажды он отпустил тебя в этот полет, потому что устал. Так же, как ты...
Умирать больше нечему. Гаснут костры на развалинах гордости и достоинства. Рыдает не душа, она не может, ее уничтожили. Эти слезы не твои. Тело не может справиться с болью внутреннего ожога. Изломанные ногтевые пластины впиваются в кожу предплечий, чертят маршрут избавления от боли вниз, по рукам... Обрывки безостановочной молитвы в отчаянные умирающие небеса в дуэте безмолвного вопля и срывающего голосовые связки крика...
Они теплые. Они живые. Ты выжил в этом хаосе, я только не понимаю, зачем. Наверное, за этим. Согреть лишенную души оболочку той, которую тебе было так больно любить с ее стальной волей, не прогнувшейся под твоей диктатурой. Той, что не приняла твоего мира и сердца напополам. Ей ведь никогда нельзя было давать права выбора, ты сам так часто говорил об этом...
Теплые ладони накрывают мои руки, ненавязчиво останавливая самоэкзекуцию. Проходит достаточно много времени, но стрелки моих часов перестали биться, и я этого не понимаю. Тело стынет под холодом керамогранита, холод проникает в лишенную воли телесную оболочку, разливается по крови, пролетает по опустевшим залам того храма, где совсем еще недавно восседала моя уничтоженная ныне сущность...
Ты что-то говоришь. Этот оттенок тепла мог бы пробить стены храма, но пробивать нечего больше. Там пусто и безжизненно. Так будет до самого вечера.
До робкого проблеска сознания. С последними лучами заходящего солнца. Я не понимаю, почему ты рядом, если ты так мало говоришь и ничего не делаешь. Я не понимаю, почему ты можешь спать, что это за безграничное доверие? Уничтоженные куклы не сопротивляются и не могут убить. Я не могла даже в сознании.
Ты оставил что-то в живых. На поводке. В цепях своей абсолютной тьмы. Ровно столько, чтобы я осознавала - сломать не сложно. Осознавала и помнила об этом всю свою оставшуюся жизнь... Достаточно одного взгляда на эти беспощадные зеркала, чтобы меня скрутил очередной приступ затяжных рыданий с болезненно вдавившимися в сетчатку ребрами ладоней. Я не могу успокоиться даже тогда, когда понимаю, что снова в своей комнате. На своей постели. От твоих успокаивающих слов еще больнее. Нечему уже болеть! Почему ты не уничтожил меня полностью?!
Твой уход - милость или очередной удар? Как бы то ни было, мне не стало легче ни с тобой, ни без тебя.
Ночью я трижды просыпалась в холодном поту и осипшими от крика голосовыми связками. Мысль о том, что ты однажды повторишь этот кошмар, не отпускала меня ни на миг. Я прорыдала всю ночь, сжимая в зубах край подушки, разрывая зубами ненавистный шелк, который теперь всегда будет ассоциироваться с тобой и той болью, что ты мне причинил. Ты слышал? Ты чувствовал эту затянувшуюся агонию? Почему ты не пришел и не заставил меня заткнуться при помощи своего кнута и прочих устрашающих приспособлений?!
Этой ночью физическая боль стала моей самоцелью, недостижимой высотой, клочком суши в мировом океане, за который мне надо было держаться обеими руками, чтобы не сойти с ума окончательно. Моя психика трещала по швам, и ради ее шаткого равновесия я была готова выполнить все, что он попросит.
...Мое утро началось с робкой надежды, что ты меня спасешь. Все равно, каким образом. Я открыла глаза от легкого прикосновения руки к своему плечу, на котором проступили три четкие ссадины от ногтей. Не осознавая новообретенного рефлекса - ссутулившихся плечей в попытке прикрыть раненое сердце.