D/Sсонанс
Шрифт:
– У меня проблема с сабой. Она уже почти сутки плачет.
А еще она пыталась свести счеты с жизнью, и просто счастье, что порезы оказались поверхностными. А потом умоляла избить себя до полусмерти, и мне никогда не было так страшно, как в тот момент, когда ее хрупкие ладони с ошеломляющей силой вцепились в мои щиколотки, заливая белые туфли кровью из разрезов на запястье. И этот ужас сломал бы меня окончательно, если бы не критическая ситуация с нервной асфиксией...
Я всегда умел держать себя в руках в критических ситуациях. Не метаться по комнате, в панике соображая, в какой МЧС
Моему собеседнику не нужно много времени, чтобы вникнуть в ситуацию. Никакой заминки, не проходит и секунды.
– После сессии? Определенного воздействия?
– Да, Алекс, именно так.
– Это не связано с проблемами личного характера? Есть вероятность того, что у нее что-то случилось, но она не потрудилась тебе рассказать?
– Ничего такого, насколько мне известно. Мы все время были рядом. Если бы тому виной были внешние проблемы, я бы об этом знал.
– Она не произнесла стоп-слова? Не пыталась тебя остановить?
Нет, не произнесла. Потому что его у нее просто-напросто нет, моими усилиями. Я не ожидал такого вопроса, и просто не знаю, что на это ответить!
– Эмм... Нет. Не было такой возможности...
Почему я не продумал возможный ответ заранее? Мне сейчас не хватало только почувствовать себя школьником, завалившим предмет! Нет никакой руки на пульсе. Никогда не было. Мы окончательно сожгли себя в затянувшихся днях и ночах этого жаркого лета.
– Что значит, не было?
Если бы не тревога и вырывающееся из-под контроля отчаяние, я бы понял, что все его вопросы от и до, абсолютно риторические. Ему хватило едва уловимой дрожи в моем голосе, чтобы понять практически все. Я сам обратился за помощью, теперь съезжать и умалчивать подробности не имело смысла...
– У нее нет на это права.
Черта с два я буду оправдываться. У меня своя правда и свои правила. Скажи мне еще, что у твоих не бывало нервных срывов даже со стоп-словами! Ты просто не считал нужным мне об этом рассказывать, Наставники не ошибаются!
– Та самая девочка, которая так испугалась в первый раз в клубе...
– не вопрос, констатация.
– Которую я тебя по-человечески просил не трогать? Можешь не отвечать. После какой практики ей стало плохо?
– Не было никаких физических воздействий. Какая нахрен разница?
– Дмитрий, ты, наверное, не понимаешь в полном объеме, что сейчас происходит. Я задал вопрос. Проблемы с ответом?
– Я вежливо попросил ее посмотреть в зеркало. Ты сам это любишь делать со своими, - ярость слепит глаза от его менторского тона. Умом я понимаю, что Анубис сделает все, чтобы распутать узлы, сплетенные моими руками, но его тон просто выводит из себя. Я жду нотаций и упреков, но ничего не происходит.
– Значит так, Стерхов пока в Ялте... Дай ей успокоительного и выезжай немедленно. Покажешь доктору. Он в Теме, вопросов не возникнет. Я сейчас позвоню ему...
– Никто никуда не поедет. И не будет разговаривать с посторонними.
– Дмитрий, твой эгоизм сейчас неуместен. Наломал дров, имей смелость себе в
– Она здесь не по своей воле. Только вот прошу, не надо сейчас рассказывать мне теорию и три основных постулата! Я хочу, чтобы она перестала плакать, я справлюсь с этим сам! Подскажи как, о том, какой я плохой, поговорим как-нибудь в другой раз!
Вряд ли я бы осмелился говорить с ним в подобном тоне, но сейчас глубоко внутри поселился ужас. Ужас потерять то, что я приобрел с таким трудом. Вместе с осознанием ужасающей провальности своих действий.
– У нее нет проблем с сердцем? Опиши ее состояние. Шок?
– Нет. Просто срыв.
– Плачет сутки? Ничего не пыталась с собой сделать?
– Я сумел предотвратить, - сейчас я ему благодарен за то, что он не выговаривает мне по поводу того, что виноват я.
– Тревога. Паника. Временами, но она не успокаивается. Обычные антидепрессанты не помогли.
– Значит, пока так. Звони в аптеку сети ***, пусть доставят «реланиум», перечисли им двойной тариф, чтобы отпустили без рецепта. Уколы внутривенно умеешь делать?
– Умею, - прошу тебя, только не спрашивай, в каких условиях я этому научился!
– Очень медленно вводишь. Минута на каждые пять миллиграмм. Внимательно перечитай инструкцию, если в чем-то сомневаешься, расспроси ее. Вспомни сам, были у нее симптомы, попадающие под список противопоказаний. Ты в своем загородном доме?
– Да, - пальцы решительно стучат по клавиатуре, я не готов терять ни минуты на последующий звонок в аптеку, к двойным тарифам и закрытым глазам мне не привыкать. В корзину, степень квадрат, сверхсрочная доставка.
– Забудь совсем о своих играх. Чуть меньше двух суток продержишься, чтобы не нанести ей очередной удар?
– Двух суток?
– захлопываю ноутбук, стараясь не замечать, как дрожат руки.
– Я приеду к тебе. Оставайтесь там.
– Зачем? Я в состоянии сделать ей укол.
Кратковременная пауза зависает плотной серой тенью перед тем, как разорвать реальность отточенным лезвием беспощадно принятого решения.
– Ты прекрасно понимаешь, зачем. Чтобы спасти ее от тебя. Тебя на сотни километров нельзя подпускать к некоторым людям. Потому что у тебя нет тормозов!
У меня их действительно нет. Ты считал, я проглочу твое заявление с видом пятиклассника, взорвавшего химлабораторию? Ты решил, что я позволю тебе даже прикоснуться к своей любимой женщине, которую с таким трудом завоевал на исходе вчерашнего утра?! Которую едва вырвал из объятий смерти, с которой каждый день убивал себя в невыносимой агонии без права остановиться, пока не сделаю ее своей окончательно? Кто ты, мать твою, такой? Сильно много о себе возомнил?
– Хорошо устроился, сэнсэй?
– я не кричу, холодная ярость еще не пробила круговую оборону самоконтроля.
– На все готовое? Ты за кого меня держишь? За личного тренера своих секс-рабынь? Крутой расклад. Забрать полностью укомплектованную сабу и показать, какой ты хороший, потому что не сам доводил до нужной кондиции? Закатай губу, она моя, и хрен ты к ней прикоснешься! Я ее люблю, а это то, чего никогда не сумеешь ты! Ясно?..