D/Sсонанс
Шрифт:
Охаю от изумления, ощутив его пальцы внутри пульсирующей киски. Рельеф неумолимо сжатых губ, четко очерченных скул вместе с глубиной оттенка слабого кофе, бронзовый оттенок кожи выжигает клеймо на сетчатке безжалостным и таким до боли родным образом новообретенного рабовладельца. С десятичным кодом его вкуса, прошитого в рецепторах моего языка на долгие годы вперед. С уникальным оттиском отпечатка пальцев по малым губам, по бархатной мускулатуре истекающего влагой желания влагалища. Здесь и сейчас, в этот самый момент, он окончательно подчинил меня своей воле, вписав переплетения узоров сущности в неистребимо цепкую готическую вязь.
– Какая ты восхитительно мокрая...
– не понимаю, что происходит,
– Я не дал тебе умереть от жажды. Теперь твоя очередь!
Не успеваю испугаться от резкого рывка за предплечья... щадит мои истерзанные запястья...
– Выше!
– вздрагиваю от повелительного тона.
– Вот так! И еще ближе!
Подчиняясь нажиму сильных рук, толкаю бедра вперед, застонав от прикосновения легкой щетины к сверхчувствительным крыльям малых губ, не сумев подавить восторженного крика при соприкосновении подбородка с клитором всего на миг...
– Расслабь ноги... Шею мне свернешь... Моя сладкая чувственная невольница...
– горячее дыхание обжигает клитор, сжимаю руками абстрактный дизайн спинки кровати... вжимаюсь пульсирующей вульвой в его губы, оседлав сверху, прежде чем до меня доходит сладкое осознание этой развратной интерпретации "наездницы". Я просто сижу на его лице, сжав ногами контур, лишив его возможности даже говорить! Щеки вспыхивают от одной только мысли о том, как это все выглядит со стороны... И тут же несвойственное смущение сгорает под настойчивым спиралевидным росчерком языка по возбужденной плоти. Рваным зигзагом очередной печати обладания по пульсирующим лепесткам малых половых губ, точечным ударом по вершине клитора, откатом набежавшей волны, круговым исследованием гиперчувствительной области. Вжимаюсь ладонями в равнодушную хромированную сталь решетки, так сильно, что, кажется, сейчас вновь откроется кровотечение под повязкой... Но это не волнует больше ни грамма! Язык неумолимой атакой вторгается внутрь истекающего влагой естества, до боли сладкий хаотичный маршрут по напрягшимся сосудам, по подрагивающей поверхности перенапряженных мышц в безошибочном поиске той самой точки... В неумолимом определении главного сосредоточения самого шикарного безумия!!! Выгибаю спину, мой крик бьется в мокрые стекла комнаты и собственного сознания, волны приближающейся разрядки целуют кончики пальцев за миг до того, как...
Нежно-беспрекословное сжатие бедер, потеря лижущих фрикций по сошедшей с ума G... Ощущение пустеющей невесомости вместе с обжигающим шепотом в перевозбужденные складки жаждущей вульвы.
– Это единственный случай, когда ты будешь сверху... Хотя, есть еще один вариант...
Меня трясет в агонии негасимого возбуждения.
– Как скажешь... Не останавливайся...
– Говори! Произнеси вслух то, что только что нарисовала в своем воображении!
Разряд по оголенным рецепторам страсти, впрыск коктейля черно-красного хаоса. Трясу головой, понимая, что желание ощутить его язык внутри сильнее любых слов и напугавших меня фантазий.
– Ну же! Юлечка, моя страстная рабыня... Скажи мне, как ты хочешь сегодня уснуть! Скажи словами то, что я прочитал в твоей голове! Произнеси то, что совсем недавно так сильно тебя напугало!
Реальность плавится, голос, кажется, пропал! Непрекращающаяся агония безумного чувства по всей кровеносной системе с надрывным выбросом вскипевших эмоций вместе с не проходящим оттиском желанной до судорог картины, которую я изо всех сил гнала прочь, стараясь не замечать!
– В твоих цепях, Хозяин... на твоем плече...
– Нравится быть прикованной к своему господину?
– Да! Боже мой... да!
– внутренние мышцы в опасной близости от разрядки, слезы невысказанной мольбы сжимают горло.
–
– Моя храбрая девочка... Лети!
– последний вздох горячим сирокко по дрожащим лепесткам перед финальной атакой... Прямо в цель... Сладкий беспощадный удар по внутренней опоре моего безумия разверзшейся бездной, раскрывшимся бутоном орхидеи цвета самой тьмы, фейерверком микроскопических осколков не опасных больше зеркал, со сквозным ранением в напрягшиеся связки в неистовом крике... Заваливаясь набок, дергаясь в такт сладчайшим сокращениям мышц... Накрываю клитор ладонью, ловлю слабую, но не менее потрясающую волну клиторального оргазма... И только потом понимаю, что моя рука не просто влажная. Стряхиваю пальцами капли на живот, с изумлением понимая, что что-то не так... Так же не должно быть?!
– Что...
– недоуменный шепот накрывает его губы, забываю обо всем, жадно слизывая собственный прикус... Его взгляд поразительно знаком. Так он смотрел на меня после... Сабспейса?
– Я тебе расскажу... Как-нибудь потом! Это потрясающая вещь, ты теперь сама это знаешь...
Пробирающий холод плитки, отключился подогрев в зоне соприкосновения с моими коленями, как и везде, где ступали его шаги в белых туфлях, на которых расцветают красным цветом абстрактные сферы кровавых пятен. Связки сжаты в окостеневшую судорогу льдом бездушной амальгамы, она проникла в кровь, разрушив последние бастионы, все, что мне остается, это выплеснуть боль уничтожения в последнем вопле. Выжги гребаную пустыню на месте моей агонизирующей души, чтобы мне не было больше так больно, оставь эти руины во имя своей одержимости, пусть будут первыми архитектурными сооружениями в твоей новой завоеванной империи! Пальцы потеряли чувствительность, фаланги выворачивает недостаточной для желаемого покоя болью, они сжимаются еще сильнее на рельефе щиколоток за легкой тканью брюк.
– Делай, что хотел! Вспори до крови, твою мать! Ты выиграл!..
Почему ты молчишь? Наслаждаешься моей окончательной капитуляцией у своих ног, смакуешь на кончике языка каждое мое слово, просто не можешь пока поверить в это?!
– Меня больше нет! Просто добей! Прошу!..
– сдавленный крик со сбившимся перечислением допустимых воздействий, где нанесение порезов литер твоего имени по всему моему телу самая безобидная просьба... За миг до того, как губы сами ищут спасительную опору на носках белых туфель ...
Резко сажусь на постели, встречаю серый полумрак светодиодов волнообразной россыпью по потолку, пытаюсь отдышаться... Не выйдет. Эта черная кожа стянула горло неотвратимой удавкой чужой печати с невидимым глазу именем владельца. Я бы без нее не перестала быть твоей, но ты оказался неумолим. Мой собственный привкус еще не успел остыть на губах, когда я просто озвучила эту просьбу... С протокольным "разреши попросить тебя", со слабой аргументацией "я не сбегу, и не стану тебе ни в чем отказывать"...
– Юля, мне жаль. По-иному нельзя!
– поцелуи смягчили мягкую решимость отточенной стали неоспоримого права Верхнего.
– Несколько дней. До отъезда. Моя девочка справится?
– Я не понимаю...
– Он останется. Проси меня о чем угодно, но только не об этом. Прими мою власть окончательно!
Я хотела возразить... Попросить снять его хотя бы на ночь... Да именно, после судорожной просьбы заковать меня в цепи, просто чудо, что он этого не сделал! Уязвимо-обреченная паника нахлынула черно-красной волной чужой власти, но я едва заметила, что, вместо того, чтобы отшатнуться, вцепилась подрагивающими пальцами в его плечи, подсознательно считывая неуловимые сигналы прогнозируемого будущего... Сердце сделало последний кульбит перед тем, как выровнять бег крови, согретое его теплом и ощущением неведомой ранее безопасности.