D/Sсонанс
Шрифт:
Я ни черта не понимаю... Вадик узнал об этом ДТП? Откуда? Он же... Если верить ментам... Он же бандит! Его разыскивают... Значит, он нашел тех, кто хотел меня пустить по рукам и уладил этот вопрос?
– Позвонил знакомым ребятам... А что ты им сказал? "Я хочу произвести впечатление на девчонку?" Не имеет значения. И вот ночью на трасе разыгрывается срежиссированная совместными усилиями почти что трагедия. Наивная студентка в шоке, ей не встречались подобные уроды даже во сне... Юля!
– вздрагиваю за шаг до осознания этих безжалостных слов.
– Ты так сильно испугалась, что не могла
– А у меня телефон утонул...
– Сам, моя малышка? Решил искупаться?
Виски пока еще перекрывает каналы внезапного понимания, но мерзкое послевкусие чего-то очевидного, не замеченного вовремя уже запустило свои отравленные когти. Я, кажется, даже хихикаю над неоригинальной шуткой Вадима.
– А что тебе сказал главный оборотень прайда Лавровых?
– мне хочется возразить, что прайды у львов, у оборотней стаи, но я замолкаю, чувствуя неотвратимость скорого открытия.
– Что тебя спасли, и любимому наследнику за это надо угождать по высшему разряду? Наверное, даже не угрожали в случае отказа выдать этим клоунам, поймали на обостренное чувство доверчивой юношеской справедливости? Или на тот факт, что ничто в этом мире не дается бескорыстно?
Скотч не выдержал натиска очевидных фактов. Я закрываю глаза...
"Умойся и прочти. Принимаешь условия - уезжаем вместе. Не принимаешь - счастливо оставаться. Я все сказал..."
Холодная ярость, катаклизм преданного доверия зарождается внутри моей сломленной сущности. Я перевожу взгляд на Диму. Реальность рушится, переписывая себя заново, и, если бы не виски, я бы вцепилась ему в глотку!
– Это так?
– мой голос не дрожит, не смотря на большое количество выпитого.Замерший временной отрезок, падение прежних стен, горечь в глубине опустошенного осознания, в котором ты начал возводить свои города. Я вижу это в твоих глазах. Ты не из тех, кто будет идти на попятную и отрицать очевидное... Я уже не слышу Вадима, у меня все данные для решения безжалостного уравнения. Отец, который знал, что происходит... Тебе нужно было совсем немного. Просто заставить уехать с собой, и разрушить мой прежний мир во имя своей черной одержимости.
– Я... я поняла. Вадик, увези меня отсюда...
– Да, моя малышка. Только сначала скажи... В сердечную мышцу или в лоб?
– Я...что?
Щелчок взведенного... предохранителя?! Поднимаю глаза и тут же понимаю, что... что все всерьез!
– Нет! Опомнись, что ты творишь?!
– Юля, выйди отсюда!
– Дима верен себе и своей ледяной невозмутимости...
Боже мой, что ты говоришь такое?! Тебя же сейчас убьют, ты этого не понимаешь?! Горячая волна кофейного цвета в обнаженную душу. Ты понимаешь это, как никто!Понимаешь, но не просишь пощады. Понимаешь, но не боишься.
– Это обязательно? Пусть она не смотрит! Заставь ее уйти!
– ты не умоляешь его, нет. Ты отдаешь очередной приказ... И мои нервы не выдерживают. С бутылкой в одной руке подхожу к Вадиму! Вцепившись ногтями правой в его кисть.
– Хватит! Оставь его в покое! Просто поехали отсюда!
– Малыш, убери руки.
– Не надо! Ты же его убьешь! Да что ты творишь? Просто уедем...
– Малютка, не испытывай мое терпение! Сядь и сиди спокойно, если не хочешь ждать в машине!..
– Да блядь,
– впиваюсь ногтями в кисть, трясу руку, но он легко вырывает ее из слабого захвата...
Новый взгляд. Но у него нет переливающейся радужки кофейного или же серого цвета. В нем пустота! Я смотрю в дуло настоящего пистолета, направленного мне в лоб!
– Что... что ты...
– ужас сдавливает горло, пячусь назад.
– Я закрыл глаза на то, догадливая умничка, что ты дохрена обо мне знаешь!
– охотно поясняет Вадик.
– Но, запомни, если ты будешь мне мешать, я уложу тебя рядом с ним! Села! И заткнулась!
– Юля, повторяю в последний раз!
– захрипев от боли нового удара по ребрам, ледяным тоном произносит Дима.
– Встала и ушла отсюда! Я выжгу тебе клеймо, твою мать, если будешь меня злить!
– Даже так!
– издевательски произносит Вадик, а меня накрывает нереальной горячей волной, вместе с непонятным приливом слез под диктатом взгляда цвета кофе.
– Как?
– горло сжимает ледяным спазмом.
– Юля, девочка моя, я никогда этого не сделаю... Но если ты разозлишь меня, ты испытаешь это на собственной шкуре! Выйди и жди меня на улице!
– Чудеса дрессировки прямо.
– Вадим переводит на меня ничего не выражающий взгляд.
– Малютка, вот тут я с ним солидарен. Сделай, что он говорит. Ну?
– Не надо!
– слезы бегут по щекам.
– Все не так! Вадик... Это мой выбор! Меня никто не заставлял... Я просто... Ну, ты же помнишь, что в ПМС мои слова надо делить на два! Ты думаешь, я потом смогу жить, зная, что ты...
– Юля...
– Дима, зачем ты пытаешься меня успокоить ментальным обстрелом в прошитое своей неоспоримой властью сознание, если мы оба знаем, что смерть стоит рядом, готовая накрыть тебя своим фатальным поцелуем?! Я ловлю твой взгляд, словно пытаясь запомнить навсегда вырезать кровавым рельефом в сознании, уже не слушая, что говорит этот долбаный спаситель.
– Юля, никто стрелять не будет. Ну, скажи ей! Мы сейчас поговорим, а ты жди нас обоих. И подумай... Сделай выбор... Моя сильная, любимая девочка...
– Ты не обманешь?
– Дима, убеди меня в этом, иначе...
– Юля, он же у нас за правду и ничего кроме правды, - скалится Вадим.
– А сейчас исчезни. Если останешься здесь, я пришью его тебе на зло! Ну?...
– Пообещай...
– поворачиваюсь к двери, закусывая губы.
– Просто пообещай. Ради меня...
– Вадим, прошу... нет...умоляю! Скажи то, что я хочу услышать!
Пауза... Рука с пистолетом опускается вниз.
– Обещаю. Малышка, уходи...
...До сожаления белоснежной кожей Reebok в мутный поток дождевой воды, сотрясающимся нервной дрожью телом под косые стрелы равнодушного ливня, пронзившего каркас кожи до основания, намочив белую рубашку за считанные секунды...
До не отрезвляющей тяжести в вымокших волосах, до маскировки хаотично бегущих слез, навстречу неизвестности... нового хаоса! Та, что когда-то была гордой и несломленной до конца Юлей Беспаловой просто шагнула прочь от эпицентра арены, не пожелав разделить триумф развратного Рима, с циничным ликованием взирающего на противостояние двух лучших гладиаторов, из которых скоро останется только один...