Да, Босс!
Шрифт:
Левандовский чуть приподнял брови, когда Ева сказала, что почти ничего о нем не знает. И это действительно было так, поэтому удивляло его совсем другое: насколько они — мужчина и женщина — все же разные. Он, сходящий от ее близости с ума, даже не задумывался сейчас ни о чем ином, кроме того, что ещё хотел бы с ней сделать наедине. Ему в данный момент достаточно было того, что она с ним, что она — его и ей нужен он сам, а не счёт в банке, размера которого она также, в числе прочего, не знала. Не то чтобы ему было плевать, чем живёт Ева, просто Адам уже знал для себя самое главное и понимал, что никакие подробности ее жизни не изменят
Тем не менее, Ева была права — узнать друг друга чуть лучше им не помешает. Ведь они всё-таки женаты и на данный момент Левандовский был очень далек от мысли этот брак расторгнуть. Да и фиктивным после прошедшей ночи назвать его не мог никак.
— Мне очень нравятся… различные игры, — доверительно поведал он Еве, подаваясь к ней и многозначительно ухмыляясь. — Но все, во что бы я хотел с тобой поиграть, не предназначено для общественных мест. Так что… — вздохнул Адам шутливо, — придется согласиться на твоё предложение.
Он снова откинулся на спинку кресла, не сводя с Евы взгляда и понимая, что слова, которые желал бы, в свою очередь, произнести, чтобы узнать ее к ним ассоциации, не относились к разряду того, что можно упоминать за столиком в ресторане. По причине полного своего неприличия.
— На самом деле, я думаю, это отличная идея, — сказал Адам, — и я согласен… поиграть. Но при одном условии: потом мы поменяемся ролями. Начинай, — сделал он приглашающий жест.
Пока официант расставлял приборы для того, чтобы после принести завтрак, который они чудом умудрились заказать, Ева успела трижды передумать не ступать на этот путь настолько далеко. Невинная и простая с виду игра могла привести её к тому, что она станет размышлять об Адаме ещё больше и чаще. Хотя, казалось бы, куда уж больше и чаще? Но и как иначе разузнать о нём что-то ещё, не знала. Адам обладал одним очень интересным качеством — едва Еве начинало казаться, что она успела составить о нём определённое мнение, как он делал всё, чтобы изменить его настолько кардинально, что ей оставалось только растерянно хлопать глазами.
— А мне очень понравилось… меняться с тобой ролями, — призналась Ева, сдерживая улыбку. И пока перед ней не очутилось первое заказанное блюдо, и пока Адам не успел отреагировать на её двусмысленную фразу, начала:
— Большие?
— Груди.
— Сладкое?
— Пирожное.
— Кошка?
— Дикая.
— Чувство?
— Надёжное.
— Маска?
— Венеция.
— Любовь?
— Неизведанное.
— Ребёнок?
— Жизнь.
— Зависимость?
— Слабость.
То, что Адам ответил на первый вопрос «груди», поначалу ввело её в состояние ступора, но Ева быстро взяла себя в руки. И чем больше произносила слов, которые первыми приходили ей в голову, тем непонятнее становилось у неё на душе. Левандовский никогда не любил? Вряд ли. Не может же такой мужчина, как он, ни разу не испытывать этого пьянящего чувства? А впрочем, о чём это она? До встречи с ним Ева не любила тоже — это становилось всё более кристально ясным с каждой минутой, что они проводили вместе.
А что значил его последний ответ? Зависимостей ведь могло быть много. От чужого мнения, например. Или тех, что являются пагубной привычкой. От них и вправду нужно было избавляться, как от того, что ослабляет. А если эта зависимость
Ева едва заметно покачала головой. Теперь у неё появились дополнительные поводы чаще думать о мужчине, сидящем напротив. О её муже, о котором, как оказалось, она не знала ровным счётом ничего.
Когда наступил её черёд отвечать, она сделала глоток капуччино, и стоило только Адаму задать первый вопрос, как Ева поняла, отчего так сложно выдавать первое, что приходит в голову.
— Цель?
— Близкая.
— Верность?
— Обоюдная.
— Песня?
— Громкая.
— Крик?
— Отчаяния.
— Снег?
— Рождество.
— Надежда?
— Будущее.
— Деньги?
— Решение.
— Детство?
— Светлое.
Теперь уже она думала о том, почему он спросил о деньгах. А вдруг Адам считает, что она рядом с ним только по той причине, что он богат? Или верность… Вроде бы простое слово, которое для Евы было более чем понятным. Почему теперь, когда Адам говорил о нём, она видела в его вопросе какой-то скрытый смысл?
Она сделала глубокий вдох и расстелила салфетку на коленях, чтобы приступить к еде. Голод, впрочем, притупился, думать теперь о том, чтобы утолить его, хотелось в самую последнюю очередь.
— Знаешь, я думала, что-то прояснится, когда называла тебе первое, что возникало в моей голове, но сейчас должна признаться. Всё, что касается тебя, рождает во мне какой-то сумбур. Неважно, связан он с играми в ассоциации или тем, что я чувствую, когда с тобой в постели. Ты — сплошной хаос для моей жизни, Адам, но мне это безумно нравится. И надеюсь, будет нравиться ещё сильнее по мере того, как ты позволишь мне себя узнавать.
Говоря последние слова, она смотрела в глаза Левандовского, чтобы понять, как он на них отреагирует. Ведь если у него в планах не было дальнейшего времяпрепровождения с Евой в таком ключе, она поймёт это сразу. И возможно, это избавит её от неприятных ощущений. Впрочем, Ева очень и очень в этом сомневалась.
Глава 20
Возвращение в Екатеринбург пять дней спустя ощущалось Левандовским так, словно он был рыбой, которую выбросили на берег. Оказалось, что за такой короткий срок можно очень сильно привыкнуть к человеку и его присутствию рядом. Привыкнуть до такой степени, что в первую ночь по возвращении Адам почти не мог спать. Ему не хватало Евы — ее дыхания, ее ласк, простой возможности прикоснуться к ней. И все это безумно сбивало с толку, потому что он никогда и ни в ком ещё так не нуждался. Наверно, это была та самая зависимость, которую проассоциировал со слабостью во время их игры в ресторане.
Он улыбнулся, вспоминая слова, которые тогда произносила она и которые произносил он. Чувство, любовь, дети — вот то, что волновало ее. Деньги, верность, цели — были тем, ассоциации к чему хотел узнать он. Но так и не сумел понять, что Ева имела в виду, связывая вместе «деньги» и «решение». Совсем некстати в голове всплыла Ника и ее визит к нему в офис, после которого та обвинила Еву — пусть и не прямо — в том, что можно было приравнять к промышленному шпионажу. Но Адам в очередной раз напомнил себе, что причин не доверять Еве у него нет. И потому не хотел никакими подозрениями пачкать тех отношений, что установились между ними в Польше.