Да будет праздник
Шрифт:
Когда виллу Ада приобрел Саса Кьятти, водные сооружения были заменены на более современные. Для разработки сложной системы водоснабжения, которая должна была обеспечивать водой ручьи и речки, два пруда, поилки для животных, фонтаны и ландшафтные бассейны, из Остина прилетел молодой гений гидроинженерии техасец Ник Роуч, прославившийся тем, что курировал строительство плотины Стенли в Альбукерке и аквапарка в Таосе.
Инженер напичкал водоемы виллы Ада сенсорными устройствами, которые должны были непрерывно передавать на компьютеры центра управления информацию
Лично курировавший работы инженер в один прекрасный день наткнулся на старый затвор большого южного пруда. Это был огромный, поросший мхом клапан с чугунной задвижкой – находка для индустриальных археологов. С лицевой стороны была вытеснена фабричная марка: “Литейные заводы Треббьяни. Пескара. 1846”. Роуч не веря своим глазам несколько раз перечитал надпись, а потом упал на колени и разрыдался.
Его мать звали Дженнифер Треббьяни, и она была родом из Абруццо.
За несколько дней до смерти, когда рак уже практически уничтожил ее кишечник, женщина рассказала сыну, что его прадед уехал в Америку из Пескары, оставив брату семейное литейное предприятие.
Значит, по законам логики этот затвор вышел из литейного цеха его предков.
В приступе ностальгии Ник Роуч решил оставить старый затвор, где он стоял. Он знал, что как инженер поступает некорректно и что в случае аварии на затвор обрушится давление, с которым тот не в силах будет справиться, но все равно это сделал в память о матери и о пескарских предках.
Когда в ночь праздника внезапно произошло отключение электроэнергии, все компьютеры, контролировавшие систему поддержания постоянного уровня воды в водоеме, разом вырубились, и пруд начал наполняться, подвергая трубопроводы и затворы неимоверному давлению.
В четыре двадцать семь изо всех соединительных швов трубопровода, как из леек, брызгала вода, но старый клапан пока выдерживал нагрузку. Затем раздался зловещий звук, металлический скрежет, и чугунная задвижка взлетела в воздух как пробка от шампанского. Трубопровод разорвало, и два миллиона литров воды, которые вмещал водоем, устремились в сток по центру пруда, образовав за считаные минуты Мальстрем, затянувший в воронку крокодилов, водных черепах, осетров, кувшинки и лотосы.
Эта масса воды стала давить на земную толщу, пробила туфовый свод коридора катакомбы, проходившего как раз под дном водоема, и стала растекаться по нему его как по громадному трубопроводу. За каких-то три минуты вода за лила верхний уровень древнего христианского кладбища и, унося за собой все, что встречала на своем пути – кости и камни, пауков и мышей, пустилась с клекотом и плеском вниз по крутым лесенкам, высеченным в камне допотопными зубилами христиан. Узкий диаметр лестничных ходов, казалось, замедлил ток воды, но вскоре под напором волны рассыпался как замок из песка огромный
Тогда-то грозный фронт волны, гудя как реактор, устремился во тьме к большой крипте, где находились участники праздника и обитатели подземелья.
69
Танцы new and revival с диджеем Сандро
Вип-гости болтали, обменивались мнениями, обсуждали собравшихся в крипте русских, словно на вернисаже. Федерико Джанни, управляющий директор издательства “Мартинелли”, в изодранной форме охотника на льва беседовал с Чибой.
– Послушай, это же невероятная история… советские спортсмены, пятьдесят лет прожившие в подземельях Рима. Из этого выйдет потрясающий роман. Масштаба “Имени розы”, не меньше.
Фабрицио отвечал со скепсисом. Не следовало забывать, что этот тип – бессовестный лицемер.
– Думаешь? А мне кажется, ничего особенного. Такие вещи случаются довольно часто.
– Смеешься? Из этого выйдет великая книга. Если все правильно обставить, эта история станет сенсацией.
Писатель погладил подбородок.
– Ну не знаю… Что-то мне так не думается.
– И написать ее должен ты. Вне всякого сомнения.
Фабрицио не удержался:
– Почему ты не поручишь ее Сапорелли?
– Сапорелли слишком молод. Здесь нужно перо зрелого мастера, твоего калибра.
Эти панегирики начинали пробивать брешь в броне автора “Львиного рва”.
Действительно, старый пройдоха прав, эта история во сто крат лучше большой сардинской саги, но не может же он так сразу сдаться.
– Надо будет подумать…
Зануда не унимался. У него горели глаза.
– Ты единственный способен на такое. Мы могли бы выпустить роман с приложением на дивиди.
Идея начинала звучать заманчиво.
– Дивиди? Думаешь, сработает?
– Еще бы. Разные дополнительные материалы. Ну не знаю, история катакомб… И куча всего другого. Сам решишь, что и как. Даю тебе карт-бланш. – Джанни положил ему руку на плечо. – Послушай, Фабрицио. В последнее время мы с тобой как-то мало видимся. За издательскими делами и поговорить с человеком некогда. Давай устроим на днях деловой ужин? Ты заслуживаешь большего. – Он выдержал паузу. – Во всех отношениях.
Ужасный груз спал с сердца, сжатая диафрагма разом расширилась, и Фабрицио заметил, что с самой презентации индийца он пребывал в какой-то горячке. Он улыбнулся:
– Идет, Федерико. Завтра созвонимся и договоримся.
– Отлично, Фабри.
Когда последний раз директор его называл “Фабри”? Это дружеское обращение пролилось бальзамом на сердце писателя.
– Слушай, я видел тебя с этой певичкой… Как ее звать?
“Черт, Ларита!” Он о ней совершенно забыл.
Глаза Джанни подобрели при мысли о девушке.