Да! Да! Да!
Шрифт:
— Но, Зоя, что, если твой муж так и не нападет на богатую жилу на Клондайке?
— Я тебе не все сказала, мама. Жан-Жак из богатой семьи. То, что он отправился добывать золото, — просто прихоть, его погнала туда жажда приключений. Он хотел бы сам заработать состояние и не трогать семейных денег, но если его постигнет неудача… — Зоя покачала головой, как бы удивляясь тому, что собиралась сказать. — Это не будет иметь особого значения.
— Ты вышла замуж за богатого человека? — Мать откинулась на спинку стула и хмуро посмотрела на дочь. Она постоянно твердила: «Оставайся со своими. Если выйдешь замуж за человека, который выше тебя по положению, познаешь боль и разочарование».
— Там произошла какая-то неувязка с переводом денег Жан-Жака с одного счета в Сиэтле на другой. И чтобы не откладывать его отъезд, я оплатила путешествие, снаряжение и все дорожные расходы.
Теперь мать смотрела на Зою пронзительно и пытливо.
— Но ты имеешь доступ к его счетам?
— По правде говоря, Жан-Жак отплыл до того, как этот вопрос был решен. — Зоя чувствовала себя неуютно под пристальным взглядом матери. Собственное объяснение показалось ей каким-то неубедительным.
— Я подозрительна по натуре, — сказала Элис Уайлдер, — пожалуй, эти объяснения с натяжкой можно принять. Но согласись, странно, что твой богатый муж надолго уехал, не оставив тебе денег на житье.
— Я же продолжаю работать на складе у дядюшки Милтона, и у меня осталось кое-что от полученного вознаграждения. К тому же мне удалось скопить приличную сумму.
Зоя не стала повторять, что вышла замуж за богатого человека и теперь ей никогда больше не придется беспокоиться о том, как раздобыть деньги! Больше никто не посмеет смотреть на нее сверху вниз! Конечно, у матери другой взгляд на жизнь, и ее встревожило поведение Жан-Жака, однако в свое время Зое не показалось странным то, что он собирался уплыть неизвестно куда, оставив молодую жену зарабатывать себе на хлеб насущный. Она помнила, как сама убеждала Жан-Жака ехать, уверяя, что прекрасно со всем справится, как чувствовала гордость от его похвал ее независимости и самостоятельности.
Мать снова наполнила чашки кофе из закопченного кофейника, все еще стоявшего на плите.
— У тебя еще есть время на одну чашку кофе, прежде чем ты тронешься в путь.
Поезд с углем доставит ее обратно в Сиэтл. Мистер Каммингз, инженер, не имел права брать пассажиров, но делал вид, что не замечает, когда шахтер или член его семьи садился в служебный вагон.
— Жаль, что я не предупредила тебя о готовящемся празднике владельца шахт. Знаю, ты никогда не жаловала такие праздники.
Зоя повернулась к окну, упрямо сжав губы. Ей было не больше пяти-шести лет, когда она осознала, что элегантно одетые мужчины и женщины, проезжавшие в колясках, смотрят на выстроившихся вдоль улиц Ньюкасла людей со смешанным чувством превосходства и презрения. Она случайно услышала замечание одного из этих нарядных людей:
— Они такие грязные, и посмотри, как они живут!
Как будто говорил о животных! Как будто у них был выбор — словно они могли избавиться от угольной пыли и своих жалких лачуг. Зоя пообещала себе, что никогда не будет копошиться в грязи, подбирая леденец, брошенный из коляски какой-нибудь надменной леди. Но ведь это был единственный случай, когда она могла попробовать сладости, и в конце концов девочка не выдержала, упала на колени и схватила горсть леденцов, опередив остальных.
Ей исполнилось одиннадцать, когда ее гордость взыграла с новой силой и она смогла преодолеть свое томление по сладкому. И все же ее гордость
— Ненавижу этот праздник, — спокойно произнесла она, продолжая смотреть в окно. — Они приезжают сюда, как феодальные лорды, чтобы взглянуть на своих крепостных крестьян.
— Да не обращай на них внимания, как делаем мы все, — пожала плечами мать, — это просто праздник. Мужчины в этот день не работают. После парада будут пикник и танцы. Когда ты можешь ухватить кусочек счастья, Зоя, не надо зевать.
— Это я понимаю, — согласилась Зоя, чтобы сделать приятное матери.
Элис Уайлдер внимательно смотрела на дочь до тех пор, пока кровь не прихлынула к щекам Зои, потом сказала:
— Иногда ты меня пугаешь.
— Не волнуйся за меня, мама. У меня есть голова на плечах, и работает она неплохо.
— Ты так думаешь, Зоя? Надеюсь, ты права Эти люди, устраивающие парады, ничуть не лучше нас с тобой. Люди в Ньюкасле не богаты, они не умеют красиво говорить, но они добрый, порядочный и работящий народ.
— Ты хочешь что-то сказать о Жан-Жаке, мама? — спросила Зоя.
— Я не видела этого человека и не знаю его, но меня удивляет его поведение, и я думаю, что он воспользовался твоей доверчивостью.
— Как ты можешь так говорить? — Глаза Зои расширились от обиды.
— А ты поразмысли сама, Зоя. Твой отец никогда бы не уехал, оставив меня без денег или возможности брать их с его счета.
— Это не одно и то же, и мне не нужны деньги Жан-Жака. Я зарабатываю достаточно, чтобы оплачивать свои расходы. Нельзя жить на семейные сбережения.
— Много лет назад я предложила твоему отцу купить ему новые приличные башмаки и заплатить за него взнос в профсоюз, чтобы мы могли пожениться поскорее, но он и слышать не хотел об этом и не взял ни цента у меня, женщины. Мы так и ждали, пока он не встал на ноги и у нас не появилось жилье. Я чувствовала бы себя спокойнее, если бы видела в твоем муже нечто подобное. Он должен был навести порядок в своих делах и позаботиться о жене, прежде чем пуститься в свою авантюру и отправиться на Юкон.
Щеки Зои запылали от гнева еще ярче.
— Я не для того отвергала все предложения! Я не идиотка, мама! Если бы ты увидела Жан-Жака, то сразу бы поняла, что он замечательный и любит меня. Он никогда бы не поступил со мной плохо.
— Я только беспокоюсь о тебе, Зоя, вот и все.
— Богатые люди поступают не так, как мы. Жан-Жаку никогда не приходилось считать каждое пенни. Вероятно, ему и в голову не пришло, что он оставляет меня без доступа к своему банковскому счету.
— Еще один вопрос, а потом я замолчу.
— Хорошо.
— Сколько денег из своего вознаграждения ты истратила на то, чтобы снарядить мистера Вилетта в поездку?
— Много, — призналась Зоя, раздражаясь оттого, что за простым вопросом матери крылся неприятный для нее намек. — Я бы и все деньги потратила на него, потому что такой человек, как он, привык иметь все самое лучшее, но он и слышать не хотел об этом.
— Ты говорила мистеру Вилетту о нас? О своей семье?
Зоя встала и принялась оглядывать комнату в поисках своей шляпы и перчаток. Оказалось, мать сложила их в ее небольшой саквояж. Зоя взяла шляпу и пришпилила ее перед мутным зеркалом, повешенным возле окна.