Да, мой лорд
Шрифт:
– Спать…
Щеку обожгло хлестким ударом такой силы, что голова мотнулась и выступили слезы.
– А теперь?
Лорд смотрел на него уже не с желанием - с яростью, и это даже радовало: наконец-то он прекратит разговоры и начнет действовать. Слушать ненавистный голос уже не было сил, и Люциус боялся, что та стена равнодушия, которая спасала его сейчас, разрушится, не выдержав его раздражения.
– Простите, мой Лорд, - заявил он, делая вид, что сдерживает зевок, - время позднее. Быть может, приступим?
Кажется, последний раз Люциуса били в младшей школе. Он уже забыл, как мутится
– Мой Лорд, - прохрипел он, уклоняясь от очередного удара, - может быть сразу Круцио?
Люциус надеялся, что Лорд не сдержится и последует его совету, и тогда ему будет совсем безразлично, что станут делать с его телом дальше, но, вопреки его надеждам, Лорд внезапно остановился, тяжело дыша и кривя губы в издевательской улыбке:
– А может быть сразу Аваду, Люциус? Все это впереди, не волнуйся, мой мальчик, я все попробую, а пока - действительно, пора начинать.
Почти ласково Риддл провел ладонью по горящему лицу, вытирая его, убирая волосы, потом склонился и слизнул кровь с разбитых губ.
– Устройся поудобнее Люциус. Как ты привык?
Люциус раздвинул ноги и уставился в потолок. Лорд склонился над ним, раскрывая еще больше, и оба вздрогнули, услышав требовательный стук в дверь.
– Вон!
– громко приказал Лорд, снова возвращаясь к Люциусу, но стук стал еще громче, и голос Снейпа позвал:
– Мой Лорд! Вы здесь, мой Лорд? Откройте, это очень срочно!
– Северус, убирайся, я занят!
– Пожалуйста, Повелитель, выслушайте меня, это очень важно!
Волдеморт оторвался от Люциуса и обернулся в сторону двери, и очень вовремя: Малфой не смог справится с тревогой и ужасом, отразившимися на лице. Что Северус делает здесь? Да что он вообще делает? С трудом подавив в себе желание вслед за Лордом закричать: «Северус, уходи!», он замер на кровати.
– Подожди меня внизу, я не задержусь надолго.
– приказал Риддл, но Северус продолжал ломиться в дверь, умоляя выслушать его.
В бессвязном потоке уверений, что «это важно», Люциус уловил мелькнувшее слово «пророчество», и заметил, как напрягся Лорд.
– Что?
Запахнув мантию, Лорд поднялся с кровати и, сняв запирающее, приоткрыл дверь.
– Что ты сказал?
Снейп громко зашептал, склонившись к Повелителю, но с кровати Люциус снова услышал только «пророчество» и " Хогсмит». Он отчаянно надеялся, что Северус знает, что творит, и его авантюра не закончится для него печально. Лорд отступил, пропуская Снейпа в спальню, и тот кивнул лежащему Люциусу так, словно встретился с ним в коридоре:
– Доброй ночи, ваша светлость.
Люциус не смог ответить: от стыда и смущения у него перехватило горло. Представив, как он сейчас выглядит, и что подумал, увидев его Снейп, он почувствовал себя совершенно раздавленным, тем более, что едва взглянув на него тревожно и вопросительно, Северус отвел глаза, а потом и вовсе отвернулся. Что ж, пусть так. Но Северус только отсрочил казнь, сейчас они переговорят, и Лорд вернется к своей игрушке, а Северус, точно зная, что происходит, отправится домой, оставив на столике портключ, и Люциус не посмеет больше его догонять.
Малфой смотрел
– Увы, мальчик мой, нас снова прервали. Думаю, сегодня тебе лучше меня не ждать. Прости, что разочаровал тебя. Однако, мне хочется, чтобы ты думал обо мне, мой принц, поэтому я оставлю тебе маленький подарок, на память.
Лорд повел палочкой, произнося незнакомое Малфою заклинание. Снейп, стоящий за спиной Лорда резко обернулся и беспомощно посмотрел на Люциуса. Тот так же беспомощно улыбнулся ему.
– Прощай, Люциус. Надеюсь, мы скоро увидимся.
Дверь за гостями закрылась, но Люциус уже не заметил этого: ноющая боль неотвратимо превращалась в возбуждение, в голове мутилось, горячее желание поднималось изнутри, порабощая сознание, расслабляя, завораживая. Люциус попытался встать, чтобы поискать противоядие, но тело не слушалось, попытки помочь себе самому привели к еще большему возбуждению. Проклиная Лорда, себя, Мерлина, Люциус метался по кровати, сворачиваясь в комок и выгибаясь дугой, ни на минуту не находя успокоения. Желание снова превращалось в боль, сводя с ума, заставляя стонать и кататься по кровати, пока силы не оставили его окончательно. Люциус упал, больно ударившись головой, но сознание потерять не удалось, и он остался лежать, голый, дрожащий, измученный, желающий умереть, только чтобы прекратились эти мучения.
Сквозь туман полусознания Люциус услышал, как открылась дверь, но не смог пошевелиться. Тихие шаги по полу отдавались во всем теле новыми спазмами вожделения, уже не имеющего ничего общего с желанием или похотью. То, что ощущал Люциус, было болью, и, если бы заклятие позволило ему потерять сознание, Люциус счел бы себя счастливым человеком, но ему никак не удавалось забыться.
Чьи-то руки перевернули его, ощупывая. Это было так болезненно, что Люциус застонал и попытался оттолкнуть от себя мучающего его человека, но, к стыду своему обнаружил, что вместо этого притягивает его к себе, стараясь прижаться, потереться, хотя бы дотронуться. Голова кружилась, от стыда и унижения снова потекли слезы, а он не мог отвернуться или спрятать лицо.
– Люци, тише, это я.
Голос был напряженным и злым, и Люциус испугался и обрадовался одновременно.
– Се-вер… - прохрипел он, не в силах произнести имя полностью, и задохнулся: Северус дернул его на себя, протащив спиной по полу, бесцеремонно перехватил ноги под коленями и, едва дотронувшись, чтобы проверить готовность, резко, одним движением, вошел.
Люциус растерялся от неожиданности и обиды, а Северус продолжал вбиваться в него, обхватив его ладонью и двигаясь в едином ритме, и Люциус забыл обо всем, получив, наконец то, чего требовало измученное проклятием тело. Он не слышал, как стонал, стараясь раскрыться как можно сильнее, притягивая к себе любовника, вцепляясь во все, что попадалось под руки, он не понимал ничего, кроме рук, приносящих ему облегчение, тела, ведущего к наслаждению и избавлению, кроме двигающегося внутри него Северуса. Он звал его, пока еще были силы кричать, но Северус не откликался, молча и ожесточенно доводя его до пика, и изливаясь в него с больше похожим на проклятие «Лю-ци».