Да святится Имя Твоё
Шрифт:
Глава 12
Криста
Священник смотрит на меня долгим пронзительным взглядом. А потом указывает на роскошный диван.
— Присаживайся. Выпьешь?
— Я думала, тебе нельзя, — не знаю, что он решил для себя, но такие смены вектора диалога меня несколько напрягают.
— Разве я спросил тебя о себе?
— То есть, ты предлагаешь мне пить в одиночестве?
— Что именно беспокоит тебя в одиночестве? — его лукавый взгляд не задерживается на мне подолгу, но от этого я испытываю ещё больший дискомфорт.
— То, что в нём пьют лишь алкоголики, —
— И короли, — вижу, как по губам Аарона скользит лёгкая улыбка.
— С королями я не знакома.
— Поверь, ты ничего не потеряла, — он достаёт из обширного бара пузатую бутылку и два высоких бокала.
Я зачарованно наблюдаю, как скользят по толстому стеклу длинные пальцы, как обрисовываются белым на костяшках застарелые шрамы, когда пресвятой отец обхватывает широкой ладонью бокал. Конечно, по тому, как он уделал Тиарго, было понятно, что Аарон не сидел дома в аристократическом уюте, но всё равно заворожённо смотрю на эти шрамы.
Он наливает немного, янтарная жидкость едва плещется на дне. Один оставляет себе, а второй протягивает мне.
— Это лекарство, — говорит он, видя, что я не спешу принимать питьё из его рук. — Я искал его очень долго. Оно… позволяет свести к минимуму некоторые проблемы, неизбежно возникающие при долгом общении со мной.
— Знаешь, это довольно странная формулировка, — нервный смешок срывается с моих губ.
— Однако она очень точна.
— Аарон, зачем ты привёл меня к себе?
— Ты против? — он не дожидается моих ответных действий и просто ставит бокал передо мной на журнальный столик.
— Ты извини, но… — я мнусь, — мне не приходилось ещё никому объяснять очевидные вещи. — Возможно, я тебя удивлю, но, среди того контингента, к которому я привыкла, если мужчина приводит женщину домой, а потом наливает ей выпить… Это выглядит слишком двусмысленно.
— Какой из двух смыслов для тебя более приемлем? — несмотря на недавнее утверждение, что он не просто так носит сутану, сейчас я была почти уверена, что глава энтелонской церкви со мной флиртует.
— Оба, — я бью Аарона его же оружием. — Я не ханжа, а ты привлекательный мужчина. Но сейчас…
— Ты его любишь, — теперь не вопрос, а утверждение.
Он опрокидывает в себя содержимое бокала и направился к выходу.
— Твоя комната третья слева на втором этаже. Лекарство всё же выпей. Я сильный инквизитор, моя личная энергия может стирать тебе память не хуже энергетических потоков. Выезжаем завтра на рассвете.
Я уставилась на застывшую в стекле жидкость. Конечно, мы слышали, что энергетические потоки способны стирать память. Это обнаружили, когда научились заряжать предметы от потоков. Люди, работающие на первых зарядных станциях, через какое-то время перестали узнавать близких, а кое-кто не помнил даже себя. Через какое-то время всё же изобрели средство, практически полностью избавляющее от последствий, но в том то и дело, что «практически» здесь ключевое слово. Работники с чистой энергией порой становятся рассеянными, жалуются на головные боли и прочее.
Но, кроме очевидных вещей, меня пугает то, что сказал Аарон. Его личная энергия может стирать память не хуже энергетических потоков. Как это возможно? Я никогда
Неприятная тревога щекочет где-то между лопатками. Темнейший! Во что я ввязалась?! Одним глотком осушив бокал, я иду искать третью слева комнату на втором этаже.
Я засыпаю быстро. На такой кровати, как эта, не уснёт только тот, кто уже мёртв. Мне снится Тиарго. Снятся его руки на моей пояснице, его губы на моих губах, его тело, прижимающееся ко мне так крепко… Но я знаю, что это всего лишь сон.
А потом картинка меняется. Становится ярче, реалистичнее, живее. Но я всё ещё понимаю, что я просто сплю. Не знаю как, но точно знаю, что таким может быть только сновидение. Не страшно, если знаешь наверняка, что спишь, можно и досмотреть сон, если он приятный. А он кажется даже слишком приятным.
Вот я лежу на кровати и смотрю на мужчину, который стоит в самом тёмном углу комнаты. Сразу же пропадаю во льдисто-синих глазах, замерзаю и не могу пошевелиться, пока пресвятой Аарон подходит ко мне ближе. Он склоняется надо мной медленно, глядя только на мои губы, и от одного взгляда меня бросает в жар.
Это слишком порочный взгляд для главы энтелонской церкви, который не зря носит сутану. Этот взгляд прошивает меня насквозь арбалетным болтом, оставляя на его месте дыру, через которую выходит весь воздух.
— Смотри на меня, — приказывает он, когда я пытаюсь закрыть глаза. — Я так скучал по твоим глазам…
И я слушаюсь его. Гляжу только на него, пока он едва ощутимым прикосновением проскальзывает кончиком носа по моей скуле до самого уха, вдыхает запах моей кожи, и только от этого я уже выгибаюсь, уперевшись затылком в подушку, сжимаю бёдра, проваливаясь в водоворот ощущений.
Аарон садится рядом со мной на кровать, шумно втягивает воздух, мученически прикрывает глаза. Я почему-то не могу смотреть, как он страдает. Порывисто встаю и прижимаюсь к его плечу, обнимая его руку.
— Криста…
— Не говори ничего, — прошу я. — Не надо.
Он смотрит на меня таким ласковым взглядом, что я диву даюсь: разве этот камень может быть таким? Его длинные пальцы касаются моей щеки, скользят по ней. Взгляд следит за местом соприкосновения его кожи с моей.
— Я думал, что никогда не доживу до этого дня, — тихо произносит он. — Не доживу до дня, когда ты будешь рядом.
— Поцелуй меня, — я тоже прикасаюсь к его щеке, царапаю кончики пальцев о его щетину.
— Нельзя, — снова прикрывает глаза он.