Дачный роман
Шрифт:
Дальше было полно умело нарисованных фей. Парящих фей. Прихорашивающихся фей. Фей танцующих и фей, отдыхающих в лепестках гигантских цветов.
— Это все ее работа. Той женщины, Джо-Джо! — заявила миссис Пэрриш.
— Ее зовут Кэйт, мама. — Джефф старался не обнаруживать раздражения, но тщетно. Как же так, Кэйт ведь прекрасно знала, что он думает насчет предоставления Эллен свободы фантазировать! По крайней мере она могла бы уважать его желания и потребовать
— Я ожидала чего-то подобного, — пыхтела от негодования мать. — Нельзя было разрешать этому ужасному ребенку ночевать у нас в доме.
— Флэннери — не ужасный ребенок, — заспорил Джефф, защищая ее почти против своей воли. — Она просто одаренная девочка с очень живым воображением. Уверен, она не хотела ничего дурного.
— Чего, конечно, не скажешь о ее матери! Эта женщина — охотница за состояниями, Джефферсон. Она хочет окрутить тебя и, уж конечно, не стесняется в средствах…
— Хватит, мама, — ровным голосом произнес Джефф. — Успокойся, я сейчас пойду поговорю с Эллен. Уверен, что нам удастся разобраться в ситуации самим.
— Боже, я заранее чувствую, чем все это кончится! — Мать Джеффа тяжело опустилась в кожаное кресло и обмахнулась старым номером «Архитектурного обозрения». — Запомни мои слова, Джефферсон: если у тебя еще осталась хоть капля присущего тебе здравого смысла, ты откажешься от встреч с этими рыжими бестиями прежде, чем они нанесут твоей дочери непоправимый вред!
Не владея собой, Джефф просто повернулся и вышел из кабинета. Его еще трясло, когда он вошел в столовую, где сидела Эллен с разбросанными тут и там принадлежностями для рисования.
— Привет, па. — На ее лице застыло невинное выражение. — О, ты принес назад мой альбом. Здорово! А то бабушка взяла его, и я боялась…
— Милая, давай поговорим. — Джефф пододвинул кресло, сел напротив дочери и открыл альбом на странице с феями.
— Давай, а о чем?
Ее глаза возбужденно сверкали. Непросто будет все ей объяснить.
— Для начала почему бы тебе не рассказать мне о своих рисунках?
— Это феи! — Она наклонилась к нему, в голосе зазвучал восторг. — Все они живут в волшебном саду, а вот эта, с короной, — королева фей! У нее волшебная палочка, и она превращает ею… — она не докончила фразы, заметив выражение его лица. — Тебе не нравится?
— Рисунок очень хорош. Одна беда: фей на самом деле не существует. Это всем известно.
— А вот и не всем, — настаивала Эллен. — Если ты веришь — как следует веришь в фей, — они могут быть такими же настоящими, как ты и я. Так говорит Флэннери.
Джефф
— Так, значит, это Флэннери забивает тебе голову такой чепухой?
— Это не чепуха! Это важно! Когда люди перестанут верить в фей, все феи умрут! Так говорится в одной из книг Флэннери!
— Эллен! — Джефф подавил вздох. — Что я всегда говорю тебе про правду?
— «Правда — ключ к каждой двери в этом мире». Но, папа, откуда нам известно, что правда, а что нет?
— Правда — это то, что существует по-настоящему, Эллен. То, что можно увидеть, услышать, к чему можно прикоснуться. Феи — не настоящие. Они не существуют. И русалки не существуют.
Она посмотрела на него, как на дурачка.
— Помнишь, ты давал мне в прошлом году читать одну книгу? Про силу тяжести? Разве мы видим тяготение? Или слышим? Можно дотронуться до него?
— Черт возьми, Эллен… — Джефф понял, что попался.
— Послушай, папа. — Она взяла его за руку. — Если я смогу верить в русалок и фей, я смогу верить и в маму. Я знаю, ее тело в земле, но смогу верить, что часть ее живет где-то далеко, в прекрасном мире, и она по-прежнему любит меня…
— Эллен… — Джефф замотал головой, чтобы отделаться от внезапно нахлынувших мыслей.
— Как ты не понимаешь, — она с силой сжала его запястье, — мне хочется верить. Когда веришь — легко. И я счастлива.
Джефф поник. Психиатр сказал: ее надо заставить вернуться к реальности. Но Эллен с помощью Флэннери и своей фантазии создала собственный мир и отказывается покинуть его.
Сможет ли этот мир исцелить ее или же причинит ей только вред? Джефф не знал ответа на этот вопрос. Он знал только, что его беспокойство за дочь усиливается.
— Папа, прости! — Эллен вцепилась ему в рукав. — Я не хотела тебя расстраивать.
— Все хорошо, дорогая, — отозвался Джефф. Не успел он договорить, как в гостиной зазвонил телефон. Он пошел к аппарату.
— Джефф? — Грудной голос Кэйт трепетом отозвался во всем теле. Он должен показать, что сердит на нее, напомнил он сам себе. Бесполезно: гнев его уже смыло волной радостного предчувствия.
— Привет, что случилось? — спросил он, стараясь говорить как обычно.
На том конце линии долго молчали. Потом слова полились рекой:
— Извини, что отвлекаю тебя… Ты, наверное, работаешь… Я только что вернулась домой, и я… — Она перевела дыхание. — У меня целый день кое-что на совести… Я не могу больше скрывать это от тебя.