Дачный роман
Шрифт:
Кэйт заметила мигающий красный глаз автоответчика сразу, как только вошла в дом. После секундного колебания она отложила пакет с продуктами и включила пленку. Может быть, какие-нибудь хорошие новости — агентству сделали новый заказ для Джо-Джо или, еще лучше, владелец галереи сообщает, что продал ее работы.
Увы, она не угадала.
— Кэйт, дорогая, — потек приторный женский голос. — Говорит Лэйси Энн Боделл, жена конгрессмена Энниса Боделла. Я только что от мэра — какая отличная мысль назначить в
Стиснув зубы, Кэйт заставила себя дослушать сообщение до конца. Оно было произнесено самым сладким тоном, но, конечно, только идиот мог не уловить за вежливыми фразами едкой иронии. Когда запись закончилась, у Кэйт все внутри дрожало от ярости.
Как, ну как она сможет пройти через все это?
А с другой стороны — как она может не попытаться?
Позорно бежать, оставив поле битвы за миссис Боделл и миссис Пэрриш. Что скажет мэр, что скажут соседи и, главное, что скажет Флэннери?
— Ма! — В кухню, пританцовывая в обнимку со вторым пакетом, вошла Флэннери. — Если я уберусь в своей комнате, можно пригласить Эллен посмотреть видео сегодня вечером?
— Кажется, мне предлагают взятку? Вот что, милая, убери свою комнату. А там посмотрим.
— Но я собираюсь ей сейчас позвонить, — настаивала Флэннери. — Бабушка Эллен говорит, что невежливо звонить и приглашать гостей в последнюю минуту.
Кэйт вздохнула, борясь с неприятным осадком, ожившим в душе при упоминании матери Джеффа.
— Ладно, звони. Только сначала помоги мне разобраться с покупками. Потом можешь идти звонить ей и сразу — слышишь: сразу — немедленно убираться. Идет?
— Идет! — Флэннери просияла и принялась перекладывать в холодильник овощи.
— Не раздави помидоры — они дорогие! — инструктировала Кэйт, перекладывая «китекэт». Она завидовала дочери — ее бесстрашию перед досужими сплетнями. Однажды она тоже позволила себе быть открытой и доверилась одному мужчине. Но это было давно.
— Бабушка Эллен вовсе не жадная, — неожиданно сказала Флэннери, будто прочитав ее мысли. — Она просто несчастная и всего боится. Она боится, что ее сын женится, а она станет старой и никому не нужной. Вот почему она так нервничает, когда видит тебя.
— Как ты догадалась, мисс Знаток Человеческих Душ? — спросила Кэйт, на самом деле пораженная проницательностью дочери.
— Это у нее в глазах. Каждый может заметить. — Флэннери потрясла коробкой попкорна. — А что ты собираешься надеть на бал?
— Надеть? — Кэйт уронила банку колы. Флэннери нагнулась за ней, а Кэйт осталась стоять, пригвожденная к месту совсем простой мыслью. До сей минуты ей и в голову не приходило, что ей просто нечего
— Спорим, ты хочешь быть одетой лучше всех! — прокричала Флэннери из-под стола. — Спорим, папа Эллен только посмотрит на тебя и тут же сделает тебе предложение!
Кэйт не сдержала стон.
— Дорогуша, это не одна из твоих сказок, к сожалению. В реальной жизни таких вещей не случается.
— А тебе что, не хочется, чтобы это случилось? Тебе не хочется выйти замуж за красивого мужчину, который тебя любит? — Флэннери вылезла из-под стола с банкой в руках и с улыбкой удачливого ловца жемчуга. — Не хочется? А?
— Вы чересчур настойчивы, юная леди! — Кэйт забрала у нее банку и тут же принялась яростно перекладывать в буфет приправы. — Я знаю, Флэннери, тебе это небезразлично. Но нельзя предаваться бесплодным мечтам. Иначе в конце концов будешь разочарована.
— Может быть. — Улыбка продолжала играть на губах дочери, как будто девочка была посвящена в какую-то тайну. — Мы переложили все. Я иду звонить?
— Иди. Скажи, мы можем заехать за ней, а потом отвезем домой. Просто чтобы ее отец не волновался… И бабушка тоже.
Кэйт закрыла холодильник, пошла в гостиную и бессильно опустилась на диван. Из-под подушек появилась Митабель и, мурлыча, прыгнула ей на колени.
Нечего надеть…
Кэйт гладила кошку по шелковой шерстке, но мысли были далеко. Нечего надеть… А так хочется быть одетой шикарно — и ради Джеффа, и ради себя самой. Но в ее гардеробе нет ничего подходящего. Даже близко…
В шоп-центре, где она давала представление в прошлый раз, был и бутик. Там она видела одно платье — простое, но элегантное, из бирюзового шифона. Она, честно говоря, любовалась им, пусть из-за витрины.
Но зачем попусту распалять себя? Платье стоило почти четыреста долларов, а она истратила последние деньги на сегодняшние покупки. На ее кредитной карточке одни нули. По правде говоря, все, что у нее еще осталось, — это пять тысяч сто двадцать долларов, отложенные на учебу Флэннери. Может, взять на время хоть немного оттуда?
Ну нет. Вопрос снят с повестки дня. Она поклялась не трогать ни цента из этих денег, и она не нарушит своей клятвы — даже ради городского бала.
«Все равно, должен быть какой-нибудь выход», — твердила она себе. «Всегда находится выход» — эту аксиому любила повторять ее бабушка. Кэйт была тогда маленькой, но слова врезались в память на всю жизнь. Но где же выход на сей раз? Если бы бабушка была здесь, с нею…
И тут Кэйт вспомнила про «траурное» платье.
Она думать забыла, сколько лет платье висело у нее в шкафу и кому оно когда-то принадлежало. Бабушка надевала его, сколько Кэйт себя помнила, — но только на похороны. «Выразить сочувствие» — так она говорила.