Дафна
Шрифт:
Он встал, подошел к одному из упаковочных ящиков и стал перебирать его содержимое, так сильно кашляя, что Дафна опасалась, как бы его не вырвало. Наконец извлек маленькую, покрытую плесенью тетрадь в кожаной обложке и трясущейся рукой передал ее Дафне.
Она взяла тетрадь не без колебания — не из-за ее очевидной ветхости: ей противно было прикасаться к следам приступа кашля мужчины, заметным на обложке. Мокрота, исторгнутая им, была ей настолько омерзительна, что она не сразу сумела прочитать имя, написанное на первой странице тетради.
— Эмили Бронте? — спросила Дафна,
— Да, — ответил мужчина не без гордости. — Именно поэтому я называю коллекцию мистера Симингтона Бодлеевской библиотекой Севера.
Дафна осторожно перелистала страницы, считая их про себя. Двадцать девять страниц, тридцать одно стихотворение.
— Это документ исключительной ценности, — сказала она; мужчина протянул руку, чтобы забрать тетрадь, но она поспешно сказала: — Мне бы хотелось только убедиться, нет ли здесь одного из моих любимых стихотворений Эмили Бронте. Того, что вдохновило меня написать мой первый роман…
Мужчина кивнул, и Дафна вновь начала перелистывать страницы дрожащими, как и у него, руками, пока не дошла до пятнадцатого стихотворения примерно на середине тетради, сказав:
— Вот оно — «Вопросы к самой себе».
Пробежав глазами строчки, она нашла седьмую строфу — такую знакомую, что ей легко бы удалось ее прочитать, будь даже почерк Эмили столь же неразборчивым, как у Брэнуэлла, что было вовсе не так, — и прочитала ее вслух:
Увы, накрепко мы вросли В скудельный наш сосуд, Но чувства вечные любви Наш прах переживут!Когда она дошла до конца строфы, мужчина забрал у нее тетрадь и завернул ее в саван из влажной, грязной коричневой бумаги.
— Она не будет отправлена в Британский музей для дальнейших исследований? — спросила Дафна.
— Чтобы отдать ее на милость воров и мерзавцев? Возможно, вы слышали, что бесценные рукописи, подобные этой, были изувечены и в читальном зале Британского музея, и в других хранилищах? Система безопасности в таких местах налажена ужасно, хранители беспечны.
Дафна не знала, как продолжить разговор: ей не хотелось раздражать этого человека, напоминая ему, что ходили слухи, будто отдельные страницы были выдраны тайком из рукописей и редких книг и выкрадены из Британского музея бывшим коллегой мистера Симингтона Т. Дж. Уайзом.
— Да, разумеется, — осторожно сказала она, — но в музее, несомненно, есть возможность хранить такую бесценную рукопись не в упаковочном ящике, а в надлежащих условиях.
— Здесь, дорогая леди, вы глубоко заблуждаетесь, — сказал мужчина. — Могу вас заверить: мистер Симингтон обладает совершенно уникальными знаниями по технологии сохранения рукописей. Безусловно, тетрадь Эмили гораздо надежнее будет содержаться здесь, чем, скажем, в доме-музее Бронте, где правильная процедура хранения не соблюдается самым возмутительным образом. Я должен, конечно, попросить вас не разглашать то, что вы узнали.
— Что конкретно не разглашать? — спросила Дафна, еще более сбитая с толку.
—
Дафна ничего подобного не услышала, лишь где-то далеко хлопала дверь на ветру. Она повернула голову, словно прислушиваясь, и пожала плечами:
— Я полагаю, таксист посигналит, чтобы дать нам знать?
— Нет, не думаю, — сказал мужчина, но Дафна осталась сидеть.
— Мне надо написать записку мистеру Симингтону, — сказала она, ища авторучку в своей сумочке.
— Если у вас есть сообщение для мистера Симингтона, вы можете передать его мне. У нас с мистером Симингтоном нет секретов друг от друга. Мы работаем как единое целое.
— Тогда скажите ему: я чрезвычайно разочарована из-за того, что не смогла повстречаться с ним сегодня. И еще передайте, что я была бы рада купить любые рукописи из его коллекции, с которыми он сочтет возможным расстаться.
— Я уполномочен действовать от имени мистера Симингтона как в коммерческих сделках, так и в чисто литературных вопросах.
— Тогда скажите, продается ли тетрадь стихов Эмили Бронте?
— Боюсь, что нет, — ответил человек с печалью в голосе, составив ладони домиком и крепко прижимая друг к другу подушечки пальцев. — Но мистер Симингтон оставил для вас пакет, содержимое которого, как он подумал, вы, возможно, захотите купить.
Он открыл один из ящиков письменного стола, вытащил маленький сверток в коричневой бумаге и передал Дафне. Она развернула его с колотящимся сердцем, надеясь на что-то еще более необычайное, чем последнее открытие, может быть оригинал «Грозового перевала» с автографом Брэнуэлла, стоящим рядом с подписью Эмили, но ее тут же постигло разочарование. Внутри лежал школьный учебник в переплете, похожий по внешнему виду на латинский букварь.
— Школьный учебник Брэнуэлла с его рисунками на фронтисписе, — сказал мужчина, жестом предложив Дафне раскрыть книгу, что она и сделала, обнаружив пару небрежно исполненных зарисовок боксера. — Тридцать пять фунтов, и книга ваша, — быстро сказал мужчина.
Дафна вернула ему учебник, покачав головой, и тут же поняла, что ее отказ сильно задел его: он побледнел еще больше, на лбу выступили капли пота. Он снова подошел к упаковочному ящику, вытащил еще один пакет в коричневой бумаге, и Дафна подавила смешок — все это было столь же нелепо, как лотерея на деревенском празднике, но одновременно ей хотелось плакать: в этом человеке было нечто ужасно печальное.
— Возможно, вы захотите купить учебник Брэнуэлла, если я приложу к нему рукопись его стихов? — спросил он. — Взятые вместе, они позволяют оценить его выдающийся интеллект за очень разумную общую цену в семьдесят пять фунтов.
Развернув манускрипт, он передал его Дафне так осторожно, словно это был новорожденный птенец. Четыре страницы под заголовком «Морли-Холл» были исписаны четким почерком взрослого Брэнуэлла, совсем не похожим на микроскопический шрифт детских ангрианских хроник. Как и в предыдущий раз, она прочитала вслух первые строчки: