Дагор

Галина Мария Семеновна

–  Томпсон!

Томпсон с готовностью обернулся.

–  Помоги мне отвести его в заросли.

–  Нет!
– жалобно вскрикнул юноша.
– Нет! Не надо!

–  Ричард!
– в глазах леди Аттертон металась тревога.

–  Не вмешивайся, дорогая, - Ричард Аттертон сурово покачал головой, - сейчас не вмешивайся.

Он неуклонно подталкивал молодого человека к зеленому частоколу ветвей. Тот, обернувшись, крикнул:

–  Нет, Элейна! Не ходи сюда! Не смотри. Томпсон следовал за ними с карабином наперевес.

–

 Боже мой, - шептала леди Аттертон, закрыв лицо руками.
– Боже мой!

Из зарослей донесся пронзительный, режущий, нечеловеческий визг.

–  Что они там делают?

–  Отец Игнасио!
– Мэри вцепилась ему в рукав, и он, кряхтя, поднялся.
– Отец Игнасио, умоляю вас! Во имя Господа! Прекратите это. Не позволяйте им…

–  Испытывать этого демона?

–  Но они не испытывают демона. Они мучают человека. Отец Иг-насио…

«Двое сильных мужчин, - думал отец Игнасио, - направляясь к зарослям, а я уже старик. И потом… разве эта тварь не заслужила?»

Томпсон держал молодого человека за руки, прижимая его к стволу гигантского дерева, а Ричард Аттертон стоял, наклонившись над ним; отцу Игнасио была видна лишь его согнутая спина.

Он кашлянул, и Аттертон обернулся.

–  Идите отсюда, святой отец, - приказал он, дернув головой, ибо руки у него были заняты.
– Это зрелище не для вас.

–  Я видел и не такое, - сказал отец Игнасио.
– Но это неважно. Прекратите мучить человека.

–  Но мы не трогаем человека.

–  Все, что чувствует дагор, чувствует и человек.

–  Откуда вы знаете? Вы тоже этим занимались?

–  Отец Игнасио!
– слабо позвал юноша.

–  Я не пытал дагора. Я хотел его уничтожить. Хватит, Аттертон. А то я подумаю…

–  Да?
– холодно спросил тот.

–  Что вами движут… личные чувства.

–  Что за чушь?
– в голосе Аттертона слышалось возмущение. Слишком явное.

–  Элейна, - сказал священник.
– Я не слепой. И еще. Что скажет ваша жена, если узнает, отчего на самом деле сгорела миссия?

–  Что?

–  Вы подожгли миссию, Аттертон. Чтобы не оставить нам возможности выбора. Там сгорело все, буквально все, а на вашем снаряжении нет даже следов сажи. Вы вынесли его заранее.

–  Это правда, Аттертон?
– с интересом спросил Томпсон.

–  Нет, конечно, - холодно ответил тот.
– Старик свихнулся. Тем не менее он выпрямился и раздраженно отер руки пучком листьев.

Отец Игнасио негромко сказал:

–  Вставай, Арчи. Томпсон, отпусти его.

Тот вопросительно взглянул на Аттертона, который резко кивнул в ответ. Арчи поднялся, стягивая на груди одеяло, на котором сейчас проступали бурые пятна.

Сестра Мэри устремилась к нему, бросив через плечо презрительный взгляд на вторую женщину, которая стояла, стиснув тонкие пальцы.

–  Арчи! Они тебя… тебе очень больно?

–  Мне - нет, - молодой человек

покачал головой.
– Все в порядке, Мэри. И странная вещь, да… Вон там. Идемте, я покажу вам.

–  Город, - шептал молодой человек, - дивный город! Значит, он и вправду существует.

–  Это?
– Ричард Аттертон хватал воздух ртом.
– Этих скал нико

гда не касалась рука человека. Ветер и вода, вот и все! Здесь нет ничего, кроме ветра и воды.

–  Но я же вижу! Боже мой, арки и величественные колонны, и радуга на водной завесе… И храм, дивный храм, стрельчатая арка и сияние изнутри…

Он говорил точно в бреду.

Аттертон, потеряв самообладание, схватил юношу за плечи и встряхнул. Одеяло на миг сползло с плеч Арчи, и тот судорожно стал натягивать его обратно. Больше, казалось, его ничего не интересовало.

–  Это дагор, - сказал отец Игнасио.

–  Что?
– Ричард Аттертон растерянно обернулся к нему.

–  Вы спросили дагора, и он показал город. Но только ему одному. Не вам.

Он обернулся к белым скалам, нависшим над озером. На миг отцу Игнасио показалось, что там, в воде, отражение было немного иным… совсем иным… башни, шпили и прекрасные, спокойные лица белокаменных статуй.

–  Эта тварь издевается надо мной?
– голос Аттертона звучал прерывисто; гнев сдавил ему горло.

–  Аттертон, - предупредил отец Игнасио, - хватит.

Арчи обернулся и поглядел на путешественника в упор. Глаза юноши были светлые и ясные, как у ребенка.

–  Я пойду туда, - сказал он спокойно.
– Вы не видите, а я вижу… что ж… мраморные ступени поднимаются над водой, и свет играет на волнах, свет из храма…

–  Друг мой, - устало сказал отец Игнасио, - это иллюзия. Обман.

–  Верно, - согласился молодой человек, - я вижу истину. А вы - иллюзию.

Он медленно побрел к воде и погрузился в озеро по пояс. Концы одеяла плыли за ним, распластавшись по воде.

–  Там, в озере, наверняка кто-то прячется, - жалобно сказала Мэри, - кто-то страшный.

–  Не думаю, что хоть одно чудовище осмелится напасть на человека с дагором, - покачал головой отец Игнасио.

Аттертон следил, напрягшись, вытянув шею, на которой проступили жилы. Леди Аттертон стояла рядом, закусив губу, не глядя на мужа. «Одержимы, - подумал он, - все они одержимы…»

Молодой человек дошел до белых скал и, оказавшись напротив черневшей в камне трещины, начал подниматься, - словно под водой и впрямь скрывались пологие ступени.

Это и есть ворота в его дивный храм? Эта трещина? По крайней мере он идет туда так, словно…

Золото, и лазурь, и радуга витража на беломраморных плитах, и высокие голоса на хорах, и…

Он затряс головой, отгоняя наваждение, и, сморгнув, увидел исчезающую в черном разломе бледную фигуру.

–  Спаси его Господь, - мелко крестясь, шептала сестра Мэри, - спаси его Господь…