Далека в человечестве. Стихи (1974-1980, 1989)
Шрифт:
То это моё упущенье.
20-21.11.80, котельная ЦНИДИ
РЕФЛЕКСИЯ
Корковое вещество,
Звезды осенние, жальте!
Нет впереди ничего —
Трещина в мягком асфальте.
Трещина, ссадина, боль,
Стыд... Над асфальтовым полем
Кто-то мне шепчет пароль:
Легче
Долго ли в доме пустом
Вытянешь? Долго ли душу
Здесь, над Литейным мостом,
Вывернуть в слякоть и стужу?
Овеществленный каприз
Звездной расхлябанной жижи
Долго ли вытолкнуть из
Экологической ниши?
Коконы дальних миров,
Вязь шелкопрядов вселенной
Входят под нищий мой кров
Трещиной смысла нетленной.
Ожесточась в пропастях,
Взвившись до символа злого,
Душу изводит пустяк —
Зверь, пожирающий слово.
2.12.79, 1989
* * *
Как шумный ливень, необуздан гений,
Не мыслит он, но твердь животворит.
Он не союзник умудренной лени —
И нас торопят окна затворить.
С остолбененьем наша мудрость схожа.
Надежен ствол ее, да корень сух.
Рефлексии пожизненная ноша
Надкушенный отягощает дух.
Меж тем как он, не вглядываясь в средства,
Вычерпывает суть свою до дна,
Коллекциями сумрачного детства
Твоя наперсница поглощена.
И, ей подобна, в боль свою вникая,
По эту сторону добра и зла,
Исхлёстанная веточка нагая
Качается, касается стекла.
26.11.79
* * *
Дискретен мир: в нём счастье — форма,
И панацея смысла — знак,
И наша птица ищет корма
В блаженных сгустках, в именах.
Она вспорхнёт — и мы под сенью,
И гений сам в себе счастлив,
И с ним — символ уединенья,
Египетский иероглиф.
Рассыпано в стенах Уфиций
Ее жемчужное зерно.
Но что обведено границей,
То совершенства лишено.
И — мимолётно счастье птичье.
В ее гнезде — не счесть потерь.
Твердил я в детстве: — Беатриче... —
Мой Данте, где твой друг теперь?
В своей поверхностной работе
Любовь шедевры создала —
Но кистью не удержишь плоти,
Резцом — сердечного тепла.
И как ни благостно касанье,
И что нам форма ни сулит,
За ними — осень, угасанье,
Да
Нерасчленённого объёма,
Бездонных, вечных пропастей
Создатель — Бог: везде он дома.
Поверхность создал — Асмодей.
Над артистическою паствой
Сей верховодит на земле,
И клятва разделяй и властвуй
Горит на творческом челе.
6.10.80, 1989
АТТИЧЕСКАЯ МИЗАНТРОПИЯ
Зачем так настойчиво гонят,
Так немилосердно теснят?
И лучший слезы не уронит,
Над болью твой не застонет, —
А тут Евридику хоронят,
Психею спровадили в ад.
Смешаться бы с пылью дорожной,
Откинуть, отринуть, забыть...
В субстанции этой подножной —
Единственный пафос надежный,
Единственный способ возможный
Япетовых внуков любить.
7.10.80
ЭЛЕГИЯ
Мы — гордость, с бедностью совместна.
Державин
Когда я был молод, меня нищета привлекала.
Казалось, для мысли она и для гордости место даёт.
Италия с ней уживалась: большое лекало
В оправе тирренских и адриатических вод.
Предчувствие славы служило ей выгодным фоном —
И Муза беспечно авансы ее приняла.
Мне виделся храм с ионическим нежным фронтоном,
Тропинка над кручей — и вечность игрушкой была.
Тебя, приобщения пафос, я помню... Какие
Картины являлись на твой вдохновенный призыв!
Как сладостно вымолвить было: Чивитта-Векки'я,
Пропеть, ударенье сместив, перевод позабыв.
Миланский мальпост (виновата французская проза)
Таинственным образом мысли моей угождал,
И рядом с чеканкой имён — Ватикан, Бельджойозо —
Подделкой и пошлостью выглядел звонкий металл.
Был беден Стендаль, и хотелось свободным, влюблённым
Остаться (влюблённым — слегка, а свободным — вполне)...
Но Герцен уже прокатил со своим миллионом
По Корсо — и дальше, в Неаполь, и кланялся мне.
Когда я был молод, я бедность любил понаслышке,
Не знал про особенный, русский ее вариант, —
Но бог справедлив, и судьба улыбнулась мальчишке,
Патент неудачника выправив мне, как талант.
4.04.80