Далекая гейПарадуга
Шрифт:
Голос начштаба:
— Голосуйте за меня!
— Все. Теперь, значит, давайте, голосуйте. На размышления даю пять минут. Если кто не понял, голосование тайное, под трибунал, в случае чего, никто не пойдет. Так. Слушай мою команду: время пошло!
Через полчаса в наушниках опять зазвучал поставленный командирский бас комбрига:
— Свободные люди! Значит, счетная комиссия в составе моего штаба всю работу уже проделала. Могу вас поздравить. Явка на выборы — стопроцентная. Победил я. За меня проголосовало 2284 человека. Один человек проголосовал за майора Михайловича. Один предложил в монархи свою маму. Так. Сержант Лядов, хоть голосование и тайное, а после всего покажетесь корпусному психоаналитику. Доложите ему
Полковник сделал паузу, откашлялся и продолжил:
— Свободные люди! Значит, теперь вот что. Я обещаю в течение 48 часов дать вам новую конституцию. А пока взамен конституции будет действовать полевой устав бронетанковых и десантно-штурмовых войск. Второе, это я оповещу все цивилизованное человечество об акте нашей независимости. Понятно, короче. Третье. Все граждане моей республики сейчас, значит, сидят в машинах своих, и если хоть один баран будет небоеготов… то вы меня знаете.
Комбриг велел начштаба составить Декларацию Независимости строк на пятнадцать, чтоб посолиднее, и отправить ее правительству Русской Европы. А потом — всем правительствам великих держав. Благо, для мощной армейской станции связи это была вполне решаемая задача.
Ответ пришел до странности быстро. Гражданский и военный консулы Русской Европы с негодованием осудили разнузданный космический сепаратизм. Имущество всех «сепаратистов» конфисковано правительством, банковские счета заблокированы. Бригада снята с денежного, вещевого и продуктового довольствия. Членам семей позволено выехать к мятежным родственникам на полное их обеспечение. Конечно, никто не собирается раздувать пламя войны. Ради сохранения мира на планетоиде, Русская Европа официально признает Военно-Демократическую Республику в заявленных ее монархом границах. Решать такие проблемы можно только путем переговоров… Россия и Поднебесная также признали ВДР. И тоже рекомендовали… «путем переговоров».
По международному праву согласие трех любых стран признать действительно существующей четвертую, автоматически придавало ей статус государства-как-все…
— Отлично. Теперь, господин майор, выдвигайте танк… эээ… сержанта Лядова к самой разделительной полосе. Пускай он ездит туда-сюда в метре-двух от территории Центра. И приготовьте оператора! Чтоб снимал все.
— Готов, господин полковник.
— Приступайте.
Это было тонкое место. Где тонко, там, глядишь, и порвется. Но комбриг хорошо изучил психологию условного противника. Горячие боевики Аравийской лиги, разумеется, не утерпели. Пули и снаряды малого калибра чуть ли не в первую же минуту обрушились на броню танка, беззвучно высекая снопы искр… Полетела во все стороны ледяная крошка.
— Снимаете?
— Сняли, господин полковник.
— Отлично! Связь с личным со… с гражданами моей республики, немедленно! Есть? Включаем.
Теперь в голосе комбрига слышался справедливый гнев:
— Свободные люди! Против нас совершен беспрецедентный акт агрессии. Захватчик применил оружие по вашим боевым товарищам. Так ответим ударом на удар! Объявляю боевую тревогу во всем государстве. Готовность ноль!
Республике понадобилось не более четверти часа, чтобы изготовится к тактической операции…
— Поднимите мне знамя!
— Так точно.
На мониторах во всех боевых машинах появился рисунок, двадцать минут назад созданный бригадным живописцем Владимиром Станкунасом: двуглавый коронованный медведь с серпом и молотом в лапах. Ниже Станкунас расположил надпись: «Vivat Novaya Evropa».
— Так. Ну, поехали!
Взлетели бронеамфибии.
Вслед за ними,
За тяжелый танк типа «Водомерка» военный конструктор Константин Залесский получил государственную премию. Сразу после ходовых испытаний. В профиль «Водомерка» напоминает колоссальный чемодан на восьми длинных тонких лапках. Каждая такая «лапка» выбрасывает бур и закрепляется на льду наподобие штопора, который можно вытащить из бутылки только вместе с пробкой. В анфас танк фамильно похож на разъяренного богомола… только размером с дом. И он никогда не страдал от какого-либо типа отдачи. Потому что в момент открытия огня пневматика «Водомерки» выбрасывает строго вверх артиллерийский комплекс, состоящий одновременно из пускового механизма, электронного «наводчика», и зарядов. В условиях мизерной силы тяжести арткомплекс медленно-медленно добирается до верхней точки траектории полета, а потом ничуть не быстрее падает на поверхность. И все это время арткомплекс может, не переставая, гвоздить по цели, время от времени корректирую наводку… Когда у Залесского спросили: «А как же борьба за живучесть? Ведь это — чудовищно большая цель!» — он ответил, ничуть не смутившись: «Для высокоточного оружия все равно, что требуется поразить — письменный стол или проспект. Моя „Водомерка“ борется за живучесть, уничтожая всех, кто может ей угрожать».
Действительно, танк несет около четырехсот арткомплексов.
…И сейчас по Международному Центру Юпитерологии проходил один вал огня за другим. Боевики вяло отстреливались, но куда большую надежду возлагали на убежища. Контракт — хорошо, а жизнь — лучше.
«Вот это и называется порядочная огневая поддержка, — заметил про себя Шматов, — в конце концов, что это за война такая, когда убивают твоих солдат!»
Комбриг велел прекратить бомбардировку Центра. Десант вышел из транспортеров, демонстрируя готовность к атаке. Центр нагло огрызнулся несколькими вспышками.
«Мало им».
Полковник велел повторить огневой удар.
И еще раз.
И еще.
И еще.
Больше, кажется, никто не шевелится?
Только после этого он приказал пехоте занять развалины Центра и подготовить их к уничтожению.
Пламя взрыва расцветило лед всеми цветами радуги. Необыкновенно красивое зрелище!
…Когда полковнику доложили потерях в живой силе и технике, о пленных и трофеях, он удовлетворенно покачал головой.
— Ведь можем, когда припрет! 43 минуты на все и ни одного убитого. Глядишь, в учебники войдем… Господин майор, готовьте «отходной» текст, утвердите у меня и разошлите по тем же адресатам. Республика сворачивается.
Михайлович удовлетворенно заулыбался…
В последнем публичном выступлении перед согражданами пожизненный монарх заявил:
— Свободные люди! Наше отделение от Русской Европы оказалось исторической ошибкой. Теперь мы стремимся к мирному воссоединению. Конфронтация прошлого, значит, забыта. Если никто не против, я объявляю республику закрытой. Протесты принимаются в течение пяти минут. Время пошло.
Протестов не поступило.
— Благодарю всех за проявленную отвагу, сознательность и слаженность действий. Отменяю все, кроме полевого устава. Правительство Русской Европы только что сообщило: сепаратизм нам прощается. Ради, значит, мира на планетоиде, нам даже вернули гражданство, а также старые звания и должности. Бригада поставлена на довольствие. Если кто не понял, я разъясню: не-граждане государства не отвечают за деяния, совершенные ими, пока они были гражданами. Можете спать спокойно. Все, кроме сержанта Лядова…
Вручая полковнику Шматову Суворовский крест в неофициальной обстановке, премьер с некоторой иронией поинтересовался:
— Говорят, вы, комбриг, обещали выдать новую конституцию за 48 часов… А если бы это действительно потребовалось?
— Не сомневайтесь, господин гражданский консул, не подвел бы.
— А… скажем, за 24 часа?
— Твердо обещать не могу. Вот если бы вы спросили меня об этом, когда я ходил еще в лейтенантах…
Липецк-Москва, 2002