Далёкие огни, или В ад и обратно
Шрифт:
Да, память сыграла с ним дикую шутку… Эдакий выкинула фортель, что хоть волком вой.
Он попытался сопоставить обрывки скудных фактов, и чего не смогла восстановить его память, то он восполнил, прибегнув к силе логики и доводам рассудка. В голове начала выстраиваться смутная, нечёткая логическая цепочка: пьяная драка, удар ножом, больница, боль в боку и затылке, практически полная потеря памяти… Видать, хорошо ему досталось тогда, во время той злополучной драки! Память отшибло, можно сказать, напрочь.
Ладно, с этим он как-нибудь
Он совершенно не помнил свою жену. Даже представления не имел, какая она. Клавдия… Это имя ничего, абсолютно ничего ему не говорило, не вызывало ни единого отзвука в его сердце. Сплошная пустота…
Выкурив третью сигарету, он поднялся и, поборов неуверенность, толкнул дверь квартиры под номером тридцать восемь.
Дверь оказалась незапертой.
* * *
В нос шибануло чем-то прокисшим и вонючим. Воздух был спёртым и тяжёлым, словно помещение не проветривалось годами. На полу полутёмной прихожей, среди телогреек, рваных сапог, кошачьего дерьма и пустых бутылок, кто-то протяжно храпел.
Перешагнув через спящего, он прошёл дальше по коридору и очутился на пороге единственной комнатушки, которая также, как и всё вокруг, тонула в сером полумраке.
В комнате было трое. Мужчина и женщина, оба в стельку пьяные, сидели прямо на полу (из мебели в комнате было только две табуретки и старенькая раскладушка) и пили водку. Ни закуски, ни посуды, ни даже стаканов здесь не было и в помине: водку пили из горла, передавая бутылку из рук в руки. Пили молча, сосредоточенно, словно совершая какое-то таинство.
Третий тип, ободранный старик в каком-то тряпье, в беспамятстве валялся на полу в луже собственной блевотины и мочи.
Из тех двоих на вошедшего никто глаз не поднял – настолько оба были увлечены поглощением спиртного. Но вот, наконец, бутылка опустела.
Женщина громко икнула и загоготала. Мужик, мотнув головой и выругавшись, облапил её и стал шарить у неё под юбкой. Она хихикнула и принялась игриво его отпихивать – правда, не слишком активно, а скорее так, для приличия.
– Клавка, дура, не ерепенься… – пыхтел он, потея.
И тут она увидела Петра. Мутный взгляд её медленно сфокусировался на незнакомце.
– А тебе, парень, чего? – заплетающимся языком прогнусавила она. – Ко мне, что ли? Что-то я тебя здесь раньше не видела.
Мужчина оторвался от своей подруги и уставился на Петра.
– В очередь, сукин сын, в очередь! – прорычал он. – Много вас здесь шляется!
– Водку принёс? – спросила Клавдия, обращаясь к Петру.
– А вот мы сейчас проверим! – Мужчина, шатаясь, двинулся на него…
Глава вторая
Он вылетел из подъезда так, словно за ним гналась свора бешеных псов.
Сюда он больше
И эта женщина – его жена?! Спившаяся потаскуха, пьянь подзаборная – допилась до того, что даже собственного мужа не признала! Правда, в комнатушке было темно, да и три года – срок немалый. За три года столько воды может утечь, что и собственное имя немудрено забыть.
Своё имя он помнил… вернее, «вспомнил». Как, впрочем, и имя жены. А вот саму её он видел впервые – здесь он готов был дать голову на отсечение. Совершенно чужая женщина, не вызывавшая ни единого проблеска в памяти. Клавдия… Пустой звук, полный вакуум, абсолютная амнезия.
Впрочем, всё к лучшему. Забыть навсегда, вычеркнуть из памяти, забыть дорогу к «родному очагу». Тем более, что ему всё равно нечего терять. Эта грязная баба – не его жена. Не может быть его женой. По крайней мере, отныне таковою он её не считал.
Сюда он больше не вернётся. Никогда. И хватит об этом.
Он остановился.
Ночь уже опустилась на город. Темень стояла такая, что хоть глаз коли. Места были совершенно незнакомыми, как, впрочем, и весь этот смрадный городишка, который вызывал у него лишь тоску и чувство полнейшей безысходности.
Куда же теперь? Он огляделся. Впереди, за чертой города, смутно вырисовывалась громада чёрного леса. Зато слева, в конце кривой улочки, копошилась какая-то жизнь. Доносились людские голоса, тусклый свет нескольких освещённых окон кабака (это был именно кабак, в этом он не сомневался: он уже успел подметить, что местом концентрации жизни в этой глухомани служили, как правило, питейные заведения самого низкого пошиба), – итак, тусклый свет нескольких освещённых окон кабака вырывал из ночного мрака облезлую стену дома напротив да два-три уродливых безлистых деревца… Именно туда он и направил свои стопы.
Напиться и забыться… Что ему ещё оставалось делать в этой безвыходной ситуации? Выхода, действительно, он не видел. Пустой вакуум позади, мрак безысходности и неизвестности впереди. Внезапно он почувствовал себя выброшенным из этого мира, по странной прихоти кого-то очень могущественного (Бога?) оказавшимся на обочине жизни.
Он всмотрелся в свои ладони. На что способны эти руки? Кем он был раньше? Где работал? Что умеет делать? Кто он, чёрт побери?!
Кто я?
Вопросы, вопросы… одни только вопросы, и ни одного ответа.
Напиться. Вот что ему сейчас нужнее всего.
Не доходя метров тридцати до заведения, он чуть было не споткнулся обо что-то, лежащее поперёк дороги в грязной, мутной луже. Он наклонился. Это был человек.
«Пьян в стельку», – решил было он.
Тот лежал лицом вниз, корпус его чуть ли не наполовину утопал в воде. Он перевернул его на спину и понял: человек мёртв. Видать, напившись до потери пульса, бедолага свалился в лужу и, не смогши подняться, захлебнулся.