Далекие огни
Шрифт:
Он порывисто протянул руку и замер в ожидании.
Петр растерянно перевел взгляд с этой дружески раскрытой ладони на лицо доктора, раскрасневшееся то ли от выпитой водки, то ли от охватившего его воодушевления. Наконец он решительно поднялся и крепко пожал протянутую руку.
— Согласен.
— Вот это по-нашему! Вот таким ты мне нравишься. Вдвоем мы — сила! Вдвоем мы горы свернем, а если потребуется, то и шеи кому нужно.
Петр, не выпуская руки доктора, пристально смотрел тому в глаза.
— А теперь ты мне ответь, — медленно проговорил он, — на кой хрен я тебе сдался? Валандаешься со мной, от
Доктор грустно усмехнулся.
— А если без всякого смысла? Если просто так, за здорово живешь? Смысл, говоришь? А скажи-ка, в твоей жизни много смысла? Вот то-то и оно. В моей, если говорить начистоту, его тоже не слишком-то. Просто, понимаешь… — он слегка стушевался, — приглянулся ты мне. Что-то у тебя в глазах было эдакое… не знаю, как и сказать. Словом, не вписывался ты в бомжарскую среду. Впрочем, если тебе мое участие в тягость, ты так и скажи. Я в друзья набиваться не стану.
Петр хитро прищурился.
— Э, нет, так дело не пойдет. Если мне не изменяет память, мы уже скрепили наш союз. Так что на попятный теперь уже идти поздно. По крайней мере, я этого делать не собираюсь. Да и тебе не позволю.
Доктор улыбнулся.
— Думаю, я в тебе не ошибся, мужик. Ладно, оставим сантименты, пора браться за дело.
— У тебя уже есть какой-то план?
— План не план, а так, некоторые наметки. Во-первых, жить ты будешь у меня. Никакие возражения не принимаются, — второпях добавил доктор, заметив протестующий жест Петра. — Я все равно живу один, так что в тягость ты мне не будешь. Вдвоем даже как-то веселей. Во-вторых, завтра же устроишься на работу. На первых порах поработаешь санитаром в нашей клинике. Бабки, правда, небольшие, но на жратву хватит. А там поглядим. В-третьих, завтра я свяжусь с одним корешем из городского УВД, задам ему несколько вопросов по старой дружбе. Я ему когда-то пулю из брюха вытащил, так что он мне многим обязан. Как тебя моя диспозиция?
Петр кивнул.
— Вполне.
— Тогда ужинать — и на боковую. Завтра начинаем новую жизнь, мужик. Вот увидишь — мы им еще покажем!..
Утром, ни свет ни заря, доктор поднял Петра с постели.
— Собирайся. На работу пора. Хватит баклуши бить. Завтрак уже готов. Кстати, ты когда в последний раз в зеркало смотрелся? Ага, не помнишь! Так пойди и взгляни — там, в ванной, зеркало есть.
Петр послушно направился в ванную комнату.
Из зеркала на него уставился мрачный, обросший тип с полуторамесячной щетиной, покрывавшей все его изможденное лицо. Петр невесело усмехнулся: фото с такими вот физиономиями обычно украшают плакаты «Их разыскивает милиция».
На пороге ванной появился доктор.
— Ну как, впечатляет? Хорош видок, не правда ли? Желания побриться не появилось?
Петр кивнул:
— Появилось.
— Тогда дерзай. Бритвенные принадлежности найдешь вот здесь.
Через четверть часа Петр, гладко выбритый и надушенный лосьоном, вошел в комнату. Доктор окинул его оценивающим взглядом и удовлетворенно кивнул.
— Порядок. Теперь хоть на человека похож стал. Лет двадцать как минимум сбросил. Садись за стол, мужик, времени у нас в обрез.
Когда с завтраком было покончено, доктор еще раз критически осмотрел своего постояльца и покачал головой.
— С рожей твоей мы
Петр возражать не стал, хотя идея доктора пришлась ему явно не по вкусу. Впрочем, тот был прав: другого выхода у него, действительно, не было. В своем бомжарском наряде он вряд ли мог появиться в городской больнице, куда его в качестве санитара собирался пристроить доктор.
В тот же день Петр был принят на работу и уже с полудня приступил к исполнению своих новых обязанностей.
Глава девятая
Пролетел ноябрь, а за ним и декабрь. Петр трудился в больнице, в поте лица добывая хлеб свой. Деньги, правда, платили небольшие, но на жизнь, как и предрекал доктор, хватало.
В клинике, каждый занятый своей работой, они почти не пересекались, однако вечерами, собираясь за кухонным столом на квартире у доктора, подробно обсуждали минувшие события и планы на будущее. Впрочем, событий за эти полтора-два месяца не было почти никаких. Память к Петру так и не вернулась, а сведения из городского УВД, на которые возлагал большие надежды доктор, пока не поступали. Каких именно сведений ждал доктор, Петр не знал, доктор же на его вопросы лишь лукаво щурился и подмигивал: мол, не торопи события, мужик, придет время — узнаешь.
Разговоры в основном вертелись вокруг той темной истории с вырезанной почкой и неизвестным мерзавцем, эту почку присвоившим.
— Я одного в толк не возьму, — говорил доктор, прохаживаясь по комнате, — почему они тебя не укокошили? Ведь куда было бы проще: пулю в затылок — и концы в воду. Уж тогда-то тебе язык точно никто развязать не смог бы. С мертвых, сам понимаешь, взятки гладки. Так? Так. А они почему-то пошли на риск. Спрашивается — зачем?
Петр пожал плечами.
— А леший их разберет — зачем…
— А ты думай, думай своим умишком, мужик, кумекай, шевели извилинами. Ну?
Петр снова пожал плечами.
— Да тут думай не думай, все одно выходит: слишком они уверены в себе, эти мерзавцы. Не боятся ничего, вот и пошли на такой риск. Видно, все у них схвачено, за все, как говорится, заплачено. Игру затеяли с живым человеком, как кошка с мышью: нет бы сразу сожрать, так нет, сначала надо помучить! Да и риска, если честно, нет никакого — я все равно ничего не помню.
— А вот это ты брось, мужик. Придет время — все вспомнишь, это я тебе обещаю.
Петр невесело усмехнулся и ничего не ответил.
— А насчет уверенности это ты верно подметил, — продолжал доктор с воодушевлением. — Сила, видать, есть у мерзавцев, и сила немалая. На больших бабках сидя, большими делами ворочают. Ну ничего, докопаемся мы до них, это уж как пить дать!.. Кстати, есть у меня для тебя одна новость. Снес я тут на днях твой паспорт в городскую управу, показать тамошним экспертам. Дай, думаю, проверю, не липовая ли твоя ксива. И знаешь, какое заключение дали эксперты? Ксива-то оказалась настоящей, самой что ни на есть подлинной!