Далекие странники
Шрифт:
У человека с родимым пятном чуть дёрнулось веко, и тут же его пальцы спрятались в длинных рукавах. От Чжоу Цзышу не ускользнули эти крохотные, но опасные перемены.
Если бы кто-то сейчас увидел кисти, скрытые складками багряной парчи, то обнаружил бы, что их окутали клубы убийственной ци, а кожа ладоней потемнела точь-в-точь как отметина на лице странного человека. Его безмолвные помощники переглянулись и перестроились, окружив Чжан Чэнлина и Чжоу Цзышу. Последний, не обращая внимания на их манёвры, наклонился к мальчику, схватил его за воротник и поднял на ноги.
— Вставай, малец, нечего тут колени протирать, —
Сбитый с толку Чжан Чэнлин удивлённо захлопал глазами — он не узнавал Чжоу Цзышу из-за новой маски, наложенной вторым слоем.
Человек в багряном начал терять терпение:
— Мой друг, мы всего лишь хотим задать ребёнку пару вопросов. Не нужно совать…
«Нос в чужие дела», так он хотел продолжить, но замолк на полуслове, потому что Чжоу Цзышу сорвался с места и вцепился рукой в шею того, кто заманил сюда Чжан Чэнлина. Человек в чёрном плаще испуганно зашипел. Он хорошо владел кунг-фу, но не ожидал, что ходячий скелет способен двигаться с такой невообразимой скоростью. Чжоу Цзышу неуловимой тенью атаковал врага в самую уязвимую часть тела, прежде чем тот сообразил, что происходит.
Все, кто начинал постигать кунг-фу, первым делом заучивали, что шея и грудь жизненно важны и защищать их следует с предельной бдительностью. Даже далёкие от боевых искусств люди на уровне инстинктов постарались бы обезопасить горло. Любой, кто сходу нацелил удар в эту область, был либо слишком самонадеян, либо убеждён в слабости соперника.
Уголки губ Чжоу Цзышу приподнялись вверх в подобии улыбки, но без единого намёка на веселье.
— Что уставился? Я имел твою мамашу?[138]
Человек под его сжатыми пальцами сначала испуганно вздрогнул, а потом пришёл в ярость и попытался выругаться, не принимая во внимание своё плачевное положение:
— Ты… — это было единственное слово, которое он смог просипеть.
Чжоу Цзышу усилил хватку, и бранные слова человека в чёрном превратились в хриплый стон. Еле дыша, он в отчаянии замахнулся, чтобы ударить Чжоу Цзышу кулаком в грудь, но тут же издал болезненный вопль — Чжоу Цзышу молниеносно вывернул из плеча атаковавшую его руку, и она повисла безвольной плетью.
— Я имел твою мамашу? — негромко повторил Чжоу Цзышу, чётко проговаривая каждое слово.
— Чего ты хочешь? — злобно крикнул человек с родимым пятном на щеке.
Улыбка Чжоу Цзышу была острее кинжала:
— Мой друг, я всего лишь хочу задать этому ублюдку пару вопросов. Не нужно совать нос в чужие дела.
При этих словах на тыльной стороне ладони Чжоу Цзышу вздулись вены. Его жертва крупно вздрогнула и без единого стона замерла, закатив глаза. Чжоу Цзышу разжал пальцы и, неясно, живой или мёртвый, головорез осел на землю неподвижной грудой.
Двое бандитов ринулись в наступление одновременно. Первый выбрал едва державшегося на ногах Чжан Чэнлина. Второй, размахивая крюком, смердящим неочищенной кровью, устремился к защитнику мальчика. Не уходя с линии удара, Чжоу Цзышу под непостижимым углом контратаковал нападавшего ногой в грудь. Человек с крюком повалился на своего приятеля, который подкрадывался к Чжан Чэнлину. Оба наёмника покатились прочь, как пустые тыквы, да так и остались валяться, сплёвывая кровь.
На лице Чжоу Цзышу проступило раздражение
— Малец, ты мешаешь! Стой в стороне и не двигайся.
Чжан Чэнлин почувствовал, что его тело стало невесомым, как пёрышко, а в следующий момент обнаружил себя стоящим у стены на безопасном расстоянии от дерущихся. Его глаза по-детски округлились от изумления.
— Шифу… — вымолвил мальчик одними губами.
Человек в багряных одеждах не двигался, но все остальные одновременно кинулись на Чжоу Цзышу.
Чжан Чэнлин смотрел, не моргая, чтобы не упустить ни секунды потрясающего зрелища. В его памяти вдруг всплыли слова отца: «Кунг-фу многогранно, а пути его постижения бесчисленны. Одни мастера выбирают мощь — в схватке их непоколебимость подобна горной твердыне. Вторые настолько сильны и выносливы, что их можно сравнить одновременно и с молотом, и с наковальней. Третьи предпочитают скорость молнии и стремительность вихря. Все эти стили легко распознать. Но существует и другая техника, самая удивительная, лишённая конкретной формы. Таких мастеров сравнивают с неуловимым и всеобъемлющим весенним дождём. Их кунг-фу грациозно и смертоносно. Подобно полёту хищной птицы, оно скрывает опасность за обманчивой лёгкостью».
Теперь Чжан Чэнлин понял значение этих слов.
Все нападавшие держали в руках крюки, напоминавшие жало скорпиона. Тёмная сталь оружия матово отливала неярким синим цветом. Эти люди были беспринципными наёмниками запредельной, извращённой жестокости, готовыми ради прибыли пойти на любое преступление. Они принадлежали к банде Ядовитые скорпионы. К счастью, Чжан Чэнлин понятия не имел, что его враги настолько опасны. К тому же, в данный момент их шайка вовсе не выглядела грозной.
Безоружный Чжоу Цзышу изредка, словно бы с ленцой, смещался на пару шагов в ту или иную сторону с поистине гуттаперчевой гибкостью. Казалось, что в его теле нет ни одной кости. Никто из нападавших не смог даже пальцем до него дотронуться. При этом в мягкой, как хлoпок, технике Чжоу Цзышу скрывалась убийственная сила. Чжан Чэнлин почувствовал головокружение просто от попыток уследить за его движениями.
Через несколько минут все скорпионы были выведены из строя. Чжан Чэнлин не сдержался и восторженно потряс кулаками.
Чжоу Цзышу небрежно отряхнул одежду от пыли и подошёл к человеку в багряном. Прищурившись, он довольно долго рассматривал оппонента, прежде чем заявить:
— У твоего родимого пятна есть название. Люди говорят о таком «пощёчина призрака».[139] Думаю, ты — тот самый нежеланный гость на любом празднике, печально известный Скорбящий Призрак Сунь Дин.[140]
Мужчина остался неподвижным и безмолвным, но его лицо помрачнело. Чжоу Цзышу холодно улыбнулся и продолжил:
— На горе Фэнъя действует закон: став призраком, ты навсегда уходишь в тень и лишаешься права на возвращение в мир живых. Исключение — пятнадцатое число седьмого месяца.[141] Какую же наглость надо иметь, чтобы заявиться в Дунтин и напасть на живого человека при свете солнца?
Тот, кого он назвал Скорбящим Призраком, прошипел сквозь зубы:
— Слишком много болтаешь, — и метнулся вперёд трудноразличимой красной вспышкой.