Далекие странники
Шрифт:
Чжан Чэнлин грохнулся на колени и затараторил:
— Пожалуйста, старший! Пожалуйста, научите меня! Если научите, я сделаю для вас всё что угодно!
Вэнь Кэсин потёр нос и кашлянул.
— Ох, как неловко-то звучит! — он всё же не удержался от сомнительной шутки. — Малыш, тебе следует знать, что меня не интересует настолько молодая поросль…
Даже в неярком рыжем свете огня было видно, что лицо Чжан Чэнлина запылало румянцем. В мягких и наивных детских чертах остро проступила отчаянная решимость. На этот нервирующий пристальный взгляд Вэнь Кэсин отреагировал так же, как и Чжоу Цзышу чуть
— Хорошо, я покажу тебе пару движений. Смотри внимательно, я не стану повторять дважды.
Вэнь Кэсин продемонстрировал несколько связок в замедленном темпе. Чжан Чэнлин следил, не моргая, чтобы не упустить ни одной мелочи, и сразу принялся повторять движения, чтобы ничего не забыть. Мальчишка и вправду звёзд с неба не хватал, но тронутый его стараниями Вэнь Кэсин вопреки своему обещанию не удержался от порции подсказок и подробных объяснений.
После завершения импровизированной тренировки Чжан Чэнлин посмотрел на Вэнь Кэсина сверкающими, преисполненными восторга глазами, и срывающимся от волнения голосом принялся благодарить:
— Спасибо вам, старший! Огромное спасибо!
Вэнь Кэсин, который никогда раньше не получал горячей признательности в свой адрес, испытал редкий приступ смущения.
Так прошла половина ночи. Чжан Чэнлин продолжал самостоятельно практиковаться с палкой, как будто не чувствовал никакой усталости. Вэнь Кэсин молча устроился неподалёку и настолько глубоко погрузился в размышления, что его привычная улыбка куда-то исчезла.
Неожиданно раздался тихий голос, казалось бы, спящего Чжоу Цзышу.
— Твоя фамилия Вэнь… Легендарный Божественный Целитель[151] Вэнь Жуюй,[152] кто он тебе?
Вэнь Кэсин застыл как громом поражённый и лишь после долгого молчания тихо, на грани слышимости проронил:
— Отец.
Чжоу Цзышу открыл глаза и внимательно посмотрел на Вэнь Кэсина, после чего заговорил почти торжественным тоном:
— Я слышал о старейшине Вэне только хорошее. Божественный Целитель, владелец меча Цюмин, Свет Осени. Он путешествовал по всем уголкам цзянху вместе с супругой, гениальной врачевательницей Гу Мяомяо.[153] Они спасли бесчисленное количество жизней, а затем ушли в уединённое затворничество, и больше никто о них не слышал. Я глубоко уважаю Вэнь Жуюя и должен был раньше догадаться, что ты его сын. Пожалуйста, прими мои извинения.
Примечание к части
? Логика запечатывания акупунктурных точек заключается в блокировании циркуляции ци по меридианам, чтобы предотвратить распространение яда.
? Выражение «старый бык ест молодую траву» (?????) означает отношения, в которых один партнёр значительно старше другого.
? «Родственность» Вэнь Кэсина с зайцами — это намёк на его гомосексуальность, т.к. «кролик» является сленговым обозначением гея. Впрочем, кроликом также называют кого-то милого и наивного.
? ????? — ест мягкую пищу, но отказывается от твёрдой (идиома).
? «Восемнадцать касаний» («???») —
? Цзунцзы (??) — кондитерское изделие из клейкого риса с начинкой, заворачивается в слои листьев бамбука.
? Идиома (????) — «скрывать голову и показывать хвост», т.е. показывать (произносить) одну половину правды, а вторую держать в тайне.
? Божественный Целитель (??) — досл. «святая рука», используется в значениях божественный врач/ мудрый врач/ врач высочайшей квалификации.
? Вэнь Жуюй (???) — досл. «тёплый, как нефрит», изящное и утончённое имя.
? Гу Мяомяо (???) — досл. «зерно мудрости», также омофон «росток зерна».
Том 1. Глава 23. Старые истории
Казалось, за улыбкой Вэнь Кэсина скрывалась невыразимая печаль.
— Я удивлён, что кто-то до сих пор помнит технику меча Цюмин.
Чжоу Цзышу промолчал. Даже вездесущий Тяньчуан не мог отрастить бесконечное число щупалец. Иначе как Чжоу Цзышу сбежал бы оттуда? Более двадцати лет назад знаменитый мечник-целитель Вэнь Жуюй исчез из цзянху, и никто не знал, что случилось с ним и его супругой.
В наступившей тишине Чжоу Цзышу внимательно наблюдал за Вэнь Кэсином. Тот сидел у костра, чуть ссутулившись, и отстранённо смотрел на связки приёмов, которым его давным-давно научил отец. В неуклюжем исполнении Чжан Чэнлина техника меча Цюмин смотрелась кошмарно, но Вэнь Кэсин сохранял безмятежную отрешённость. Чжоу Цзышу подумал, что в этот момент он, должно быть, очень походил на своего отца.
А затем Вэнь Кэсин стал напевать:
— «Там просо склонилось к бороздкам, Там всходы взошли ячменя…И медленно я прохожу по полям, В смятении дух у меня. И всякий, кто знает меня, говорит, Что скорбь в моём сердце и страх. А тот, кто не знает меня, говорит:«Что ищешь ты в этих полях?»И неба лазурная даль в вышине,Кто пыль запустенья разнёс по стране?».[154]
Его голос звучал необычайно тихо, печально и хрипло. Каждое слово будто прорывалось через запёкшуюся глубоко в груди боль, цеплялось за неё и застревало в горле, отказываясь выходить наружу.
В костре потрескивали дрова. Чжан Чэнлин запутался в упражнении и хотел попросить о помощи, но услышав песню, невольно замер на месте.
По легенде, эти стихи сложил ван Чжоу Пин, когда его семью разметало восстанием, а сам он вынужденно покинул родные места. Минуя древнюю столицу Хаоцзин, ван увидел свой родовой храм — поросший просом, в полнейшем запустении. Тогда он и написал эту горестную песню.[155]