Далекий светлый терем (сборник)
Шрифт:
– Я хотел было сделать укол морфия… Куда там! Ох и спит же!
Нина, как зачарованная, опустилась на колени и смотрела в суровое, мужественное лицо. Эти широко расставленные глаза, крутой лоб, острые скулы – все это видела раньше, но никогда его лицо не принимало такого выражения уверенного в себе воина! Воевал с византийцами, сражался в Персии, выходил на поединки с берсерками… Великий бард и не менее великий викинг Эгиль, сын Скаллагримма, посвятил ему вису как одному из лучших друзей…
Подошел Игорь и присел на корточки. Он тоже внимательно всматривался
– Готов поверить в переселение душ, – сказал наконец, – в петлю времени, в чертовщину. Даже в то, что мы спятили. Но это не Топляк!
Нина кивнула.
– Я уже знаю, в чем дело, – продолжал Игорь. – Его предки были поморами и посетили этот остров. И вот в минуту смертельной опасности организм мобилизовал все резервы. Жить! Во что бы то ни стало! Наша каракатица спастись не могла. В такой ситуации это под силу только мужественному человеку. И организм высвободил генетическую информацию о предках. Так перестал существовать Топляк и появился Александр, сын Добрыни. Но кто бы мог подумать, что уже в те времена смельчаки побывали на Шпицбергене!
Нина опять кивнула. Она не могла оторвать взгляда от запрокинутой головы гостя.
И тут Игорь опустил ее с небес на землю.
– Хорошо, все необычное мы объяснили. Продуктами и даже свежей медвежатиной обеспечены. Что делать, когда проснется? Придется радировать, пусть пришлют за ним вертолет.
Стрелки часов отсчитывали секунды, минуты, те слагались в часы, приближалось утро, но ничего лучшего придумать не удавалось.
Игорь вытащил рацию и принялся настраивать. Вдруг Нина тихонько окликнула его и указала взглядом на спящего.
Александр сладко чмокнул во сне, зябко подтянул колени, попытался свернуться клубочком. Откуда-то, вероятно, дуло: он обиженно сопел и старался втянуть голову в плечи. Мышцы лица расслабились, оно стало рыхлым и очень знакомым.
– Саша, – позвала Нина, все еще не веря.
Александр засопел сильнее, просыпаясь, разлепил с трудом один глаз, увидел двух насторожившихся геологов. И вдруг опять произошла метаморфоза. Лицо Топляка неуловимо изменилось. Перед ними снова был воин, собранный, мужественный. Сквозь расстегнутый ворот рубашки виднелась мускулистая грудь. Нина зачарованно смотрела в глаза Александра. Она впервые рассмотрела их как следует: чуть удивленные, того пронзительно сине-зеленого цвета, который напоминает морскую волну. Ей показалось, что от него пахнет морем и ветром.
Александр скупо улыбнулся, показав белые и острые, как у волка, зубы и сказал:
– Собирайтесь. Опять пойдем к гребню. И поведу вас я.
Его голос снова звучал как боевой рог – сильный, хрипловатый, зовущий в бой.
Александр еще не видел стоящий в углу сверкающий меч конунга и таинственно мерцающий драгоценный греческий щит. Не видел и ларца с драгоценностями, глядя на который Нина чувствовала, что до конца жизни будет ревновать Топляка к неведомой Зарине.
Глубокий поиск
Неудобства начались с первых же минут. Администратор почему-то очень уж тщательно изучал
– Да, – сказал администратор медленно, – вы успели попутешествовать…
– Последние пятнадцать лет я работаю на одном месте, – ответил я сухо. – Извините, но я глубоко разочарован своим визитом. Мне очевидно послышалось, что речь шла о каком-то важном эксперименте. Теперь я вижу, что я зря теряю время, которого у меня не так уж много. До свидания.
Я поднялся, коротко поклонился. Администратор изумленно вытаращил глаза. Я сунул трудовую книжку в карман и быстро направился к двери. Он догнал меня уже у самого выхода.
– Ну что же вы так? – сказал он удивленно, ухватившись за мой рукав. – Зачем же так круто? Я не спрашиваю о ваших работах, потому что и так хорошо их знаю. Изучил даже, хотя не все понял. Мы тоже считаем вас в числе наиболее обещающих ученых, потому и обратились к вам с предложением принять участие в эксперименте! Мы собрали о вас данные…
– Любопытно бы взглянуть, – остановился я.
– Э-э, такое всем любопытно. Человек больше всего любит читать про себя! Это исключено. Впрочем, после окончания эксперимента… не понимаете?
Смешно, но я попался именно на эту удочку. Очень хотелось прочитать, что же думают обо мне коллеги, друзья, родственники. Каким я выгляжу со стороны? Какое впечатление произвожу?
Заведующий лабораторией Жолудев вошел в мою комнату замедленно, с осторожностью. Я уже слышал, что у него под сердцем застряла пуля, давит на какой-то клапан. Жизнь на волоске, но на операцию не идет: организм изношен, не выдержит. Десять лет работы врачом в арабских странах не прошли даром, а в благодарность – автоматная очередь в упор от террориста… И то счастье, что выжил!
– Давайте я сразу введу вас в самую суть, – сказал он бесцветным голосом. – Мы, как вы слышали, кафедра экспериментальной психологии. Избавлю вас от научных терминов, ибо на языке нормального человека мы занимаемся усовершенствованием человека.
– Ого, – казал я саркастически. – И далеко продвинулись?
– Не смейтесь. Я же сказал, что занимаемся, но не сказал, что добились чего-то. Человек – это не новая модель телевизора или холодильника. Да и мало кто знает, что такое – усовершенствовать. Спортсмены тоже совершенствуют, так они говорят, но мы-то знаем что их усилиями здоровые дети, которые могли бы вырасти учеными, писателями, музыкантами, попросту превращаются в дебилов с огромными мускулами.