Далёкий выстрел
Шрифт:
– Замечательно. Теперь велите людям собираться, майор. Мы срочно выступаем обратно.
– Сэр, Эллиот ещё не вернулся.
– Вы, вероятно, лучше меня знаете, что делать, Бентин? – Кастер негодующе сощурил глаза. Майор козырнул и не ответил. Он был один из немногих, кто позволял себе вступать в пререкания с командиром, явно не испытывая тёплых чувств к Джорджу Кастеру.
Индейцев на гребне становилось всё больше. Кастер поднёс к глазам бинокль и внимательно рассмотрел их. Они были хорошо вооружены и в полном боевом одеянии. Их собралось ещё мало, чтобы они рискнули сойти к солдатам, но никто не знал, сколько их могло прибыть через час… Арапахи, Кайовы, Шайены… Откуда они взялись? Неужели
Никто не представлял в тот день, что Кастер поторопился и совершил ошибку, гонясь за славой. Но в этот раз он успел вовремя отступить. Через десяток лет он налетит на такой же громадный лагерь, но не застанет его спящим, и это будет стоить жизни не ему одному.
– Выступаем!
Синие Куртки ушли и увели с собой сотню женщин, чьих-то жён, матерей, сестёр. Развеялся дым над побоищем, остался чёрный пепел и обгоревшие шесты палаток на грязном снегу. Бегали собаки в поисках своих домов и выли возле трупов хозяев. Испуганное карканье ворон доносилось из леса.
В молчании потянулись с гор всадники, раскрашенные для боя, облачённые в перья. Они остановились, пёстрыми лоскутами заполнив берег реки, от которой поднимался пар. Кое-кто спустился с пони и направился к убитым. Послышалась траурная песня. Индейцы опускали оружие. С гор ехали новые и новые. Они останавливались, спрыгивали на землю, осматривали убитых, подбирали их, чтобы увезти и подготовить к погребению.
Ночь наступила морозная и ясная. Белый глаз луны завис над заснеженным лесом и пялился на чёрные останки лагеря. Мерцающие звезды плыли по небу под траурную песню, которую затянул ветер в голых ветвях деревьев. В молочном свете луны виднелись волчьи спины на опушке леса. То и дело слышался протяжный вой хищников, прерываемый иногда их рычанием. Волки вышли к трупам застреленных лошадей. Наваленные на огромном пространстве животные похожи были в лунном свете на застывшие волны лавы. Отдельные несчастные кобылы ещё дрыгали ногами и хрипели, тараща большие глаза на волков. Хищники быстро насытились, громко хрустя мясом и костями, но долго ещё слышалось их ленивое чавканье и клацанье зубов. Они бегали по трупам лошадей, рычали, дрались друг с другом. Многие не в силах были проглотить больше ни куска, но злобно скалили клыки на сородичей. В этот момент им больше не нужно было ничего, но они готовы были разорвать любое живое существо, подошедшее к ним. Их окутывал густой запах крови и смерти, он одурманивал их, сводил с ума. Они сытно облизывались, пускали из пасти слюну и пар, но их головы воинственно поворачивались вместе с мощными лохматыми плечами и высматривали кого-то горящими глазами. Луна то и дело наполняла волчьи глаза своим молочным светом, но он угасал сию же секунду, подавленный ледяным блеском смерти, который так же часто встречался в зрачках зловещих существ, одетых в синие мундиры.
Спала река Уашита. Спали равнины и люди.
ЗНАКОМЫЕ ЛИЦА (1870)
Пробираясь сквозь толчею, Билл Хикок недовольно фыркал из-под пышных усов и щурил серо-голубые глаза. Длинноволосый, широкоплечий, ростом шесть футов и два дюйма, с двумя револьверами на бёдрах, он своим видом вселял каждому встречному желание на всякий случай понизить голос и любезно приподнять шляпу. То и дело откидывая с глаз длинные русые локоны, Билл не переставал из-под широких полей шляпы прощупывать глазами улицу, и в прищуре его глаз читалось заметное раздражение.
Хэйс-Сити мало чем отличался от большинства городов Канзаса тех лет. Вдоль железнодорожного
В августе 1869 года местные политики, делая ставку на твердость рук и характер Билла, нацепили на него звезду шерифа округа Эллис и взвалили на его плечи также обязанности маршала города Хэйс. Теперь Билл, в недавнем прошлом считавшийся неукротимым дуэлянтом и устроителем всяческих неприятностей, едва не угодивший на виселицу, сам сделался ревностным служителем закона.
Шестнадцатого июля Джеймс Батлер Хикок, снискавший себе известность под прозвищем Дикого Билла, был не в духе. Продираясь сквозь толпу, он посмотрел вперёд и увидел в расплывчатом воздухе дрожащую фигуру всадника. Она была так далеко, что её можно было принять за мираж над горячей равниной, который плыл вдоль железнодорожного полотна в сторону Хэйс-Сити. Но Билл знал, что это настоящий всадник, какие ежедневно приезжали в город. Расплавленный мираж постепенно стал приобретать отчётливый контур.
Человек сидел в седле уверенно, словно слившись воедино с холеным чёрным жеребцом. В нём не улавливалось напряжения, лёгкая посадка выдавала в нём давнего жителя равнин. Жеребец неспешно приближался. Наездник был довольно широк в плечах, высок. Низко надетая шляпа типа Стетсон отбрасывала на лицо незнакомца такую густую тень, что черты лица не угадывались. Длинный нашейный платок жёлтого цвета спускался одним концом по тёмно-синей рубашке до самого пояса. Солнечные блики прыгали по патронным ячейкам на широком ремне. Из жёсткой кобуры высовывалась ручка тяжёлого «кольта» сорок четвёртого калибра.
– Надолго в нашу дыру, приятель? – Хикок остановился перед чёрным жеребцом.
Незнакомец пристально посмотрел на городского маршала, и Билл узнал в лице человека собственные черты. То же упрямство. Та же наглая уверенность.
– Я проездом. Пережду ночь. Отдохну и утром уеду, маршал, – незнакомец обтёр потное лицо кончиком нашейного платка.
– У тебя оружие, чужак, – сказал Хикок, растягивая слова, – будь осторожен с ним. Я не люблю людей, которые приносят мне неприятности.
– Разве сейчас можно встретить в пустыне человека без оружия? – криво улыбнулся приезжий и направил коня в поток людей и повозок.
Билл проводил всадника взглядом и медленно побрёл по улице, утопая в головокружительном зное. Внезапно его внимание привлекло лицо в толпе. Он прибавил шаг и обогнал человека, чтобы остановиться прямо перед ним и заглянуть ему в глаза. Это оказался весьма приличный джентльмен в добротном костюме. Билл тотчас узнал его и молча ткнул указательным пальцем в грудь.
– Далёкий Выстрел? – улыбнулся он.
– Верно, – ответил Эллисон и пожал маршалу руку, – на этот раз, Билл, ты не промахнулся. Помнится, в Спрингфилде ты не хотел меня узнавать.
– Ты же всё время меняешь облик, мой друг.
– У судьбы свои пристрастия, маршал. После Спрингфилда я женился, затем опять попал к Лакотам, теперь снова среди вас. Это большой путь, и никто не знает, что нас ещё поджидает на тропе.
Они вошли в переполненный салун и заняли угловой столик.