Далекий зимний гром
Шрифт:
— У тебя есть кто-то на примете? — спросил он с тревогой.
— Эм, не совсем…
В голове возникло лицо Сатору, но я подавила эту мысль. Он был хорошим другом, но я не видела его в таком плане.
— Почему ты выбираешь меня?
— Разве не важно? — Рё отвечал уверенно. — Ты всегда была для меня единственной.
— Всегда? С каких пор?
— С каких пор? Сложно сказать точно. Но если подумать… — Рё вдруг стал выглядеть неуверенно. — С летнего лагеря, где мы были вместе.
Я
— Какое твое любимое воспоминание из лагеря?
— Это… все. Вместе в каноэ. О, а помнишь, как ты чуть не упала в реку, засмотревшись на природу? И я поймал тебя в последний миг? Это было близко.
Я нахмурилась. Разве такое было? В лагере были опасные моменты, но мы были в то время порознь. Разве не логичнее было вспомнить первую ночь в лагере или то, как мы снова встретились?
— А плавание на каноэ ночью?
— Ночью? — он задумался. — О, да, это было весело.
Весело… Воспоминание о той ночи было важным для меня, и мне не нравилось, что он все подытожил таким банальным словом.
Мы миновали Сатору по пути в кабинет. Он смотрел в нашу сторону со странным выражением лица, но не на меня. Не удивительно, ведь у них с Рё были до этого отношения.
Но от его взгляда у меня пошли мурашки. Это была не ревность, не симпатия. Я могла это описать только как чистое смятение. Словно он увидел то, что было не совместимо с реальностью.
Той ночью у меня был длинный беспокойный сон. Почти все я забыла, как только проснулась, но последняя сцена запечатлелась в голове.
Я была в тусклом пустом месте. Я держала в руках букет цветов. Это был школьный внутренний двор. Там были могилы, сколько хватало взгляда. Как бы я ни пыталась, я не могла в полумраке разобрать слова на надгробиях.
Я опустила цветы на могилу передо мной. Она была новой, но камень уже обветрился и погрузился в землю, словно она таяла. Было невозможно прочесть имя на ней.
Я стояла и ощущала сильное одиночество, будто в груди открылась дыра.
— Ты уже забыла обо мне? — сказал кто-то. Голос юноши. Он был до боли знакомым, но я не знала, чьим он был.
— Прости. Я не могу вспомнить.
— Ясно… Ничего не поделать.
Я повернулась на голос, но там никого не было.
— Где ты? Покажи свое лицо.
— У меня нет лица, — тихо сказал он.
От этих слов я вспомнила безграничную печаль. У него уже не было лица…
— Но ты должна хорошо его знать.
— Я не знаю. Не могу вспомнить.
— Ты не виновата, — мягко сказал голос. — Они стерли мое имя, похоронив меня.
— Кто? Зачем они это сделали?
— Посмотри туда. Все они стерты.
Там были собраны могилы, напоминая домик из карт. Многие уже рассыпались, имена прочесть
— И там тоже.
Дальше стояло еще больше надгробий. У них и не было имен, только диск в камне. Я подошла и поняла, что там были зеркала. Если я подойду ближе, я увижу свое лицо? Я запнулась.
— Не бойся, — сказал за мной безликий юноша. — Это не твоя могила.
— А чья?
— Присмотрись, и ты поймешь.
Я заглянула в зеркало.
Свет мелькнул в моих глазах.
Я закрылась рукой от вспышки света. И медленно открыла глаза.
Лучи солнца проникали в брешь между шторами.
Я потянулась, встала и раздвинула шторы. Восходящее солнце окрасило подоконник в желтый. Несколько воробьев быстро летали от дерева к дереву.
Такой пейзаж был каждое утро. Я протерла глаза. Я знала даже во сне, что плакала.
Я умылась, чтобы родители не заметили.
Часы на стене показывали, что еще нет семи.
Я думала о своих снах. Кому принадлежал голос? Почему он звучал так знакомо, но вызывал такую печаль?
Вдруг я поняла, что я уже видела зеркало из сна. Не в другом сне, а в реальности.
Мое сердце забилось быстрее. Я видела его, когда была намного младше. Где? Судя по возрасту, недалеко. Где-то у дома… нет, где-то в доме. Там был большой ящик со странными вещами, который я считала сундуком с сокровищами. Я могла весь день рыться в нем, и мне не надоедало.
Амбар.
У нашего дома был большой амбар. Верхняя часть была из пластика, а нижняя — из гофрированного металла. Внутри было удивительно просторно, и я много времени в детстве проводила там за играми.
Я надела куртку и тихо спустилась по лестнице, миновала прихожую и попала во двор. Холодный утренний воздух жалил лицо, но освежал, и я пару раз глубоко вдохнула.
Я открыла болью дверь амбара с трудом.
Света из щелей в окне едва хватало, чтобы озарить помещение. Комната была размером в восемь татами, там были полки, а на второй этаж вела лестница.
Я поднялась по лестнице, полагаясь на смутные воспоминания детства. Там были полки на стенах, и на них были крепкие деревянные ящики.
Каждый ящик весил около ста килограмм. Я открыла каждый по очереди с помощью проклятой силы.
Пятый ящик оказался нужным.
Я вытащила круглое зеркало в тридцать сантиметров в диаметре. В отличие от обычных серебристых зеркал, это было тяжелее, быстро поглощало жар и было будто сделано из бронзы. Оно было таким же, как в моем сне.
Я медленно начала вспоминать. Я видела зеркало в прошлом. И не раз. Я пристально разглядывала его. Бронза за долгое время начинала окисляться, зеленеть, но поверхность выглядела лишь немного мутной.