Далекий зимний гром
Шрифт:
Это меня не обрадовало. Я вспомнила, как Мария говорила, что я сильная. Это не значило, что я была бесчувственной?
— Так моя оценка в этом высока?
— Да, и это чудесно. Наверное, это лучшая оценка в истории Академии, — она пронзила меня взглядом. — Но это не все. Поражает то, что, даже когда ты узнала правду, твоя оценка не стала ниже.
Мое лицо покраснело.
— О чем вы…?
— От ложного миноширо ты узнала кровавую историю нашего общества и тонкий слой льда, на котором мы строим мир. Когда ты вернулась, мы провели психологическую оценку и проверили твою подсознательное
Значит, за нами следили после того, как мы узнали правду. Хоть я это ожидала, это все еще было для меня ударом.
— Неужели… вы планировали это с самого начала?
— Нет, — на лице Томико снова было доброе выражение. — Мы бы не стали так сильно рисковать. Мы знали, что вы собирались нарушить правила. Но поймать ложного миноширо… никто не ожидал, что появится создание из прошлой эпохи.
Это было правдой? Я не могла довериться ей.
— И результаты проверки…
— Чтобы выдержать судьбы всех людей, как их лидер, нужно обладать широким разумом и стальными нервами, когда сталкиваешься с правдой. У тебя все это есть.
Широкий разум звучал подходяще. Любой мог принять нечто красивое. Важно было спокойно принимать грязное и уродливое.
— Мы нарушили правила и узнали то, чего не должны были. Почему от нас не избавились?
Хоть мой тон звучал как обвинение, Томико не ругала за это.
— Я тебя понимаю. Это не оправдание, но не нам решать, от кого избавляться. Это делает Отдел образования. Их глава — Хироми-чан. Ты ее знаешь, да? Она всегда переживает. Я невольно ощущаю, что ее тревоги стали сильнее в последнее время.
Хироми-чан… Я слышала, что Хироми Торигаи была в Отделе образования, но не знала, что она была главой. Она была хорошей подругой моей матери, и она часто бывала у нас на ужинах. Она казалась интровертом, худая и невысокая, и ее голос звучал очень тихо. Она обладала властью выбирать жизнь или смерть для учеников и принимала эти хладнокровные решения? Я не могла в это поверить.
— Комитет этики обладает властью, но мы не вмешиваемся в решения Отдела образования. Вы были исключением. Я попросила не избавляться от вас.
— Из-за Сатору?
— Нет. Я не стала бы позволять своим чувствам вмешиваться в такое важное дело. Дело в вас. Вы важны для будущего городов.
Нас чуть не убили. Почему-то новость об этом меня не беспокоила.
Но почему нас пощадили? Было сложно принять, но дело было в моей важности, как сказала Томико? Мне такое еще не говорили, и я была в смятении. Может, они не могли так легко убить дочь главного библиотекаря… но тогда пощадили бы и мою сестру.
— Не думай плохо о Хироми-чан и ее людях. Ими движет паранойя.
— Паранойя?
Власть обрывать жизни остальных повлияла на их разумы?
— Хм. Пожалуй, я плохо подобрала слова. Я тоже боюсь.
— Чего боитесь?
Томико удивилась.
— Разве не очевидно? В этом мире мы боимся только бесов и демонов кармы.
Я не могла говорить. Две сказки из детства всплыли в голове.
— Но Хироми не видела бесов или демонов кармы. В отличие от меня. Потому
— Так вы…
— Да. Я их видела. Вблизи. Хочешь послушать об этом?
— Да.
Томико закрыла глаза на миг и тихо заговорила:
В записях есть данные о тридцати бесах в мире. Кроме двух, все были юношами. Это показывало, как мы пытались, но не могли подавить проклятие мужской агрессии.
Тот ученик тоже был юношей. Я не помнила его имя. Хоть это случилось давно, я вспомнила все детали, но не имя. Это всегда казалось странным. Может, я почему-то хотела его забыть.
Хоть в библиотеке была подробная папка по этому случаю, остались только инициалы И.К. Мы даже не знаем, что за имя с фамилией могли означать эти буквы. Мы не знаем, почему оно было так записано, но, видимо, в период перед появлением Кодекса этики законы старого японского почти не использовались. В Кодексе в 61-й статье по защите молодежи значилось… Впрочем, не важно.
Мы зовем этого ребенка К.
Тогда К был на первом году обучения в академии Лидерства. Академия Лидерства — предок нынешней академии Мудреца. Ему исполнилось тринадцать… да, он был на год младше, чем ты сейчас.
Сначала К казался обычным учеником. Первым признаком ненормальностей стал тест Роршаха, который проходили все новые ученики. Больше его не применяют, но в нем ученик смотрит на пятно чернил на сложенном листе бумаги и говорит, что в нем видит. На основании его слов делается анализ его личности.
Ответы К показали, что он испытывал удивительно сильный стресс. Но не была ясна причина стресса. При этом все ассоциации с пятнами чернил у него были ужасно жестокими. Как будто желание разрушать и убивать было глубоко в его подсознании. Почему-то его отклонения тогда не восприняли всерьез, и результаты его тестов не вызвали тревоги, пока их не проверили после произошедшего.
Отклонения К стали очевидны, когда он стал использовать проклятую силу в академии.
Его способность управлять силой была средней, даже чуть ниже средней. Но в ситуациях, где обычные ученики мучились, К оживал. Нет конкретных примеров, но там, где был шанс ранить людей, К продолжал использовать проклятую силу без колебаний.
Руководитель К быстро заметила это поведение, она много раз передавала это Отделу образования, чтобы они приняли меры. Но их не приняли. И тому были причины.
Во-первых, до этого бес появлялся больше 80 лет назад, и о том случае почти все забыли. Опасность почти не ощущали. А еще мама К была в городском совете. Тогда городской совет принимал все решения, так что было сложно передать такие решения в школу. В-третьих, в школе были лица, готовые замять любое дело за определенную цену. Хотя я не знаю, было ли время, когда эта политика не работала.