Далекое будущее Вселенной Эсхатология в космической перспективе
Шрифт:
С библейской точки зрения, в отличие от индийской веры в вечное существование душ, каждая душа, вернее сказать «личность», создается при рождении, так что люди суть прах, которому духом Божьим дарована жизнь [85] . В прах мы и возвратимся, так что, как и в Китае, религиозный интерес сосредоточен на достижении счастливой жизни на земле, для себя и своих непосредственных потомков. Со временем у большинства иудеев развилась вера в воскресение, однако, по–видимому, обычно предполагалось, что мертвые вернутся к жизни на этой Земле в недалеком будущем. Таким образом сформировалось представление о том, что будущее нашего материального мира будет безгранично лучше настоящего. Так, приблизительно около восьмого столетия до Р. Х., появился на свет космический оптимизм.
85
Быт 2:7.
Представления
Возможно, следует сказать, что иудаизм остается в двойственной позиции между космическим оптимизмом для нашей собственной вселенной (справедливое общество не обязательно будет существовать вечно, но рано или поздно оно возникнет) и верой в некий совершенно иной мир воскресения, лежащий за пределами нашего исторического времени. Безусловно, надежда — центральная добродетель иудаизма; однако надеются ли иудеи на нашу или на какую-то иную форму реальности, остается неясным. Так или иначе, известие о том, что наша вселенная однажды прекратит свое существование, не нанесет большого удара по надеждам иудеев, хотя, если она каким-то образом умудрится существовать вечно, это им тоже вполне подойдет.
То же верно и для ислама, хотя в нем гораздо более четко прослеживается тема воскресения мертвых и последующего существования в аду или в раю. Однако она не связана с будущим этого физического мира; поскольку воскресение представляется нетленным и неподвластным всякому злу, едва ли оно должно произойти в этой вселенной — разве что ее природа радикально изменится. По–видимому, авраамические верования занимают уникальное место среди мировых религий: в них, и только в них, возникает надежда на лучшее будущее для нашей вселенной. Однако не говорится, что это будущее должно длиться вечно, и всегда есть возможность сказать, что лучшее будущее ждет нас в какой-то совершенно иной форме вселенной. По–видимому, забота о реализации мессианской эры в нашей вселенной выходит на первый план только с ослаблением веры в жизнь после смерти. Возможно, по этой причине вера в прогресс человечества, возникшая в Европе XVIII века, родилась в иудеохристианском обществе, начавшем утрачивать веру в Бога и в посмертную жизнь, которую может гарантировать только Бог. Карл Маркс, еврей по рождению, воспитанный в христианстве, взвалил на себя немыслимую задачу — вернуть в мир космический оптимизм, из-под которого выдернуто оправдывающее его основание. Едва ли стоит удивляться, что из этого ничего не вышло.
15.3. Христианство
Вот мы и подошли к христианству. Ему я собираюсь посвятить намного больше места, поскольку именно в христианской традиции представления о конце мира — теперь мы уже можем сказать «о конце вселенной» — были выражены открыто и получили название «эсхатологии». Именно в христианстве далекое будущее вселенной стало темой богословских споров; и я постараюсь показать, что можно сказать о них в свете достижений научной космологии.
Христианская религия возникла как иудейская секта, утверждавшая, что Иисус и есть ожидаемый Мессия. Пришествие Мессии возвещало новую историческую эру, в которой будут господствовать мир и справедливость, а Бог неизмеримо приблизится к народу своему. В самых ранних из дошедших до нас новозаветных документов, Посланиях к Фессалоникийцам, выражена вера в то, что эта эра освобождения и справедливости полностью наступит лишь тогда, когда мертвые освободятся из Шеола и для воскрешенных начнется некая новая жизнь. Все это должно произойти очень скоро, возможно на протяжении жизни одного поколения; при этом наша физическая вселенная преобразуется в материальный рай, где не будет больше ни солнца, ни моря, ни страданий, ни смерти [86] .
86
1 Фес 4:18–18.
На мой взгляд, очень важно понимать, что эти взгляды имеются в Новом Завете, так же, как существовали подобные взгляды и в других обществах того времени. Однако
Но важно также понимать, что это не единственные взгляды, представленные как в современной еврейской мысли, так и в новозаветных документах, и что, возможно, они имеют не такое уж большое значение и для христианского благовестия. Иоганнес Вайц и Альберт Швейцер популяризировали идею о том, что Иисус был непонятым пророком близкого конца света, и потому учение Иисуса совершенно чуждо миру нашему, по крайней мере нашей вселенной, которая, быть может, просуществует еще очень долго. «Поиск исторического Иисуса» Швейцера [5] стал классикой религиозной мысли, однако в наше время лишь очень немногие ученые принимают его предположения.
Возможно, это отчасти связано с получившей преобладание точкой зрения, что евангельские пассажи, гласящие о «дне Господнем», приходящем во тьме и горе, относительно немногочисленны и, как принято считать, привнесены в учение Иисуса из других источников. Отчасти же дело в том, что сейчас мы ясно понимаем: идеи Мессии и Царства Божьего, находимые нами во множестве иудейских источников, носили куда более гибкий и символический характер, чем думал Швейцер. Идея Мессии простиралась от политического освободителя, изгоняющего римлян, до сверхъестественного существа, возможно ангела, предводительствующего силами добра в последней битве при Армагеддоне. Идеи Царства Божьего простирались от воссоединения двенадцати колен Израилевых и явления всех народов на поклонение в Иерусалимский храм до представлений о том, как человеческие души, очищенные от зла, будут вести вечную сверхъестественную жизнь в присутствии Бога.
Где же среди этих разнообразных интерпретаций размещаются собственно христианские идеи? Полагаю, общее мнение исследователей сегодня таково, что для них нельзя определить одно–единственное место так же, как невозможно вернуться к изначальному учению Иисуса, отделив его от множества позднейших истолкований.
Конечно, ситуация не безнадежна. Едва ли можно сомневаться, что первые христиане считали Иисуса Мессией, освободителем и правителем народа Божьего и что он проповедовал скорое наступление Царства Божьего. Однако есть все основания усомниться в том, что Иисус или его последователи в целом верили, что конец вселенной, как они ее понимали, очень близок и что в любой момент к нам могут спуститься на облаках воскресшие мертвецы. Если автор Посланий к Фессалоникийцам — тот же Павел, что написал Послание к Римлянам, то, очевидно, он резко изменил свое мнение по этому вопросу. В Посланиях к Фессалоникийцам он уверяет читателей, что Господь может прийти в любой момент [87] . А в Послании к Римлянам пишет, что Евангелие должно быть проповедано по всему миру, пока полное число язычников не войдет в царствие, что, очевидно, займет достаточно много времени [88] .
87
1 Фес 4:15.
88
Рим 11:25.
Однако он по–прежнему полагает, что Иисус так или иначе вернется в мир, принеся с собой завершение истории, и что духовно важно жить так, как будто это может случиться в любой момент. Но в то же время важно, чтобы как можно больше людей услышали Благую весть, так что скоро христиане начинают молиться не: «Приди, Господи Иисусе», но: «Не приходи, пока церковь не исполнила свою задачу». И это вполне разумно: если есть Бог и если он, как говорит нам Новый Завет, хочет, чтобы все спаслись [89] , будет поистине удивительно, если Бог решит положить истории конец до того, как большинство людей на земле о нем услышат.
89
2 Петр 3:9.
Поэтому я предложу следующее: Иисус — Мессия, пообещавший освободить и уже начавший освобождать людей, всех людей, от эгоизма и самолюбия (греха) и приближающий их к Богу совершенно новым образом, путем вселения Святого Духа в самую глубину их существа. Он восходит на царство, прощая грехи и раздавая дары Святого Духа и таким путем примиряя человека с Богом. Это происходит сейчас, по мере того как люди сталкиваются с посланием о самоотверженной любви Божьей и испытывают на себе обновление в Духе. Но царствие еще не проявилось открыто и в полную силу — и не проявится, пока из Божьего мира не будет истреблено все зло и страдание. В этот момент, по–видимому, исполнится замысел Бога и Христос явится в своем истинном облике — как завершение истории и как тот, кто был воистину воплощен в историческом Иисусе.