Дальнейшие похождения Остапа Бендера

Вилинович Анатолий

— Эти предметы они могут посмотреть только завтра, скажите им. Нам надо доставить их из сейфов хранилища нашего общества, уважаемые геноссе, — обратился с улыбкой Остап к иностранцам.

— О, я! — закричали понимающе немцы. — Гут, гут, зафтра, зафтра, геноссе! — и, встав, начали прощаться.

Остап и Балаганов пошли провожать важных гостей. А когда вышли из комнаты, то увидели, что иностранные гости, вежливо приподнимая свои шляпы в прощании, садятся в автомобиль марки «прага-пикколо».

Компаньоны с легким поклоном

кивали им головами и стояли у входа в свое учреждение, пока гости не уехали.

— Что скажете теперь, Шура? Теперь у нас намечаются не только расходы, — похаживал по комнате Остап, с удовлетворением потирая руки.

— Так я же думал, командор, что купленное так и будет лежать, а тут…

— А тут, тут, Шура. Видели, на каком автомобиле прикатили к нам представители Германии? И это только начало, только начало, мой камрад. А поскольку у нас уже есть предложения закупать вещи старины на периферии, нашему учреждению нужен автомобиль.

На следующий день события развернулись по намеченному плану. Остап продал немцам икону, крест, два образка, несколько древних монет, гвардейский штаб-офицерский знак 1701 года и Очаковский крест 1788 года. Немцы без торговли заплатили пять тысяч рублей и долго трясли поочередно руки Бендера и Балаганова. Доволен был сделкой и переводчик, который сказал:

— После поездки по Украине господа еще навестят вас. А когда вернутся: домой, то дадут ваш адрес другим камрадам, которые поедут в Киев.

— Отлично, великолепно, — загорячился Остап. — Будем ждать, очень ждать. К этому времени наш музей еще пополнится ценными экспонатами.

Сдружившиеся покупатели и продавцы расстались очень довольные друг другом.

— Видите, — сказал Остап, когда немецкая машина унеслась по Крещатику, — все произошло так, как я вам и говорил. Мы покупали, вкладывали деньги, и они вернулись к нам в стократном исчислении. Смотрите, они еще в банковской упаковке, — затрещал пачкой кредиток великий комбинатор.

Остапу было весело. Все шло отлично. Глиняных черепков никто больше не приносил. Деятельность Киевского отделения общества любителей археологии можно было считать удачной. Неожиданное пополнение кассы пятью тысячами рублей давали ему и Балаганову уверенность, что их ДОЛАРХ вступил на новый путь своей деятельности.

— Да! — закричал вдруг Остап. — Шура, срочно вызываем из Черноморска Адама! Что за учреждение без автомобиля? Нам нужно ездить и закупать предметы старины на периферии. Там ждут нас с нетерпением. Срочно вызываем Козлевича! Когда я виделся с ним после моего крушения, Шура, он меня заверял:

«Я вас догоню, Остап Ибрагимович, я завезу их только, верну им часть денег и сразу же за вами… Вы же не будете быстро идти».

— Но он меня не догнал тогда, хотя я шел не быстро. А когда я летел на самолете…

— Вы летали на самолете, командор? — с невероятным удивлением смотрел на своего начальника подчиненный-компаньон.

— Летал, —

улыбнулся Бендер. — Как-нибудь расскажу о своем вояже. Как меня занесло в Умань, Черкассы и на «Пролетарий», где мы и встретились. Да, когда я летел на самолете, то увидел на дороге развалившуюся уже в какой раз «Антилопу» и сидящего у ее частей нашего незабвенного Адама Каземировича. Я ему даже прокричал, помахал рукой, но он из-за шума мотора не услышал, а потрясенный аварией и не увидел меня на авиетке. Срочно вызываем его, Шура. Надо выполнить свое обещание. Правда, вместо новой «изотты-фраскини» мы купим ему подержанный, но вполне сносный автомобиль. Для наших археологических… коммерческих антикварных дел транспорт будет нам необходим, Шура.

В эти минуты великий комбинатор стал прежним Бендером. Он весь был захвачен свойственным ему желанием применить еще один способ добычи денег.

Вечером, закрыв свое учреждение на амбарный замок, Остап и Балаганов пошли прогуляться по весеннему Киеву.

Каштаны уже выбросили свои белые с красными крапинками султаны цветения. Владимирская горка утопала в буйной зелени и в руках торговцев появились букетики ландышей и лиловой сирени. В Мариинском и Дворцовом парках уже шумела молодая листва и земля покрылась ковром из ярко-зеленой травы.

Компаньоны поднялись к памятнику князю Владимиру и оттуда обозревали нижнюю часть города — Подол и склоны к могучей и вольной реке. Днепр уже вошел в свои берега, но Труханов остров и Слободка были еще под водой.

По аллеям Владимирской горки гуляли люди: молодые дамы в нарядных шелках, глазастые дети, горожане в выходных одеждах.

— Самый живучий город Украины, — это Киев, — сказал гуляющий гражданин в канотье тоненькой даме.

— Ах, Николя, как красиво все здесь, — восторгалась его спутница.

— Да, Шура, Киев если и не Рио-де-Жанейро, то в нем что-то есть такое… специфическое, — сказал Остап.

Они прошли по аллее к фуникулеру, спустились на нем к Подолу, а когда вышли на улицу, то увидели уличного сапожника. Он сидел под липами и работал жизнерадостно и ритмично. А рядом из молочарни шел ароматный запах свежеиспеченных пышек. Там ели их и запивали простоквашей.

— Командор, давайте и мы отведаем, — предложил Балаганов.

— Поддержим частных предпринимателей, — согласился Остап.

После они пошли по улице. И нет-нет с любопытством заглядывали в то или иное окно и видели скудную вечерю — хлебину ситного, селедку и чай на столе.

— Не богато живет народ, Шура, — отметил Бендер.

— Да, если не нэпманы, командор, — кивнул Балаганов.

— Интересно, есть в Киеве миллионеры? — взглянул на своего единомышленника Остап.

— Определенно есть, командор, определенно, — заверил тот.

— Но поскольку вы в последнее время в допре не сидели, то и не смогли узнать о новом накопителе вроде Корейко.