Дальнейшие похождения Остапа Бендера

Вилинович Анатолий

— Да рубликов сто, не меньше, товарищ председатель, — колыхнул своим животом глава артели строите лей-огородников.

— Ну, что же, торговаться не будем, сто так сто уважаемый. Товарищ эксперт, оплатите за все это для нашего музея, — взглянул великий комбинатор на Балаганова.

Старший научный сотрудник-эксперт тут же безропотно отсчитал сто рублей Мореву, но не преминул спросить:

— Остап Ибрагимович, а вычесть вступительные взносы, как по инструкции?

— Никаких взносов, товарищ эксперт, — твердо заявил Остап. —

Это разовое приобретение. Вы же не думаете вступать в наше общество любителей археологии? — спросил он толстяка.

— Да нет, зачем мне общество. Если что найдем еще, принесу и так, — ответил Морев, пересчитывая деньги и направляясь к выходу. — Бывайте, рад был заиметь с вами дело.

— Всегда милости просим, товарищ, приходите, — сделал два провожающих шага за посетителем Остап.

Так произошло знакомство с организатором артели строителей-огородников Саввой Фадеевичем Моревым.

Но именно оно и оказалось впоследствии чреватым опасностью для Остапа и его друзей.

Табельщица Морева Василина Усина поведала своей дочке энкавэдистке Кларе о находке. Расписала с таким преувеличением, что глаза у девушки расширились. Сказала, что найденный клад был сплошь из золотых вещей, И Твердоспив не иначе как утаил его от властей и не иначе как продал его за большие деньги кому-то.

Узнав это, Клара доложила своему начальству, что рабочий артельщика Морева, у которого работает ее мать, нашел и утаил золотой клад, который продал за большие деньги. И что она, как понимает, этот клад представляет не иначе, как большую государственную ценность.

Недремлющее око НКВД усмотрело во всем этом уголовщину и тут же повесткой вызвало к себе кровельщика Твердослива для допроса.

Следователь порылся в бумагах и крикнул за дверь:

— Дежурный! Кто там по повестке?

Когда вошел кровельщик Твердослив, следователь переложил бумаги с одного места на другое, затем молча уставился на вошедшего. Минута напряженного молчания показалась кровельщику вечностью. Вдруг энкавэдист вскочил, со всей силы обрушил кулак на стол и раздирающим голосом закричал:

— Где клад?!

^—Не могу знать… артельщик…

— Где клад, я спрашиваю?!

— Та я же нашел, а тут артельщик, говорю…

— Где то, что нашел? Смотри мне в глаза. Я все знаю. Куда ты его спрятал?

— Ей-богу, не знаю. Товарищ начальник, вы Савву Фадеевича Морева допросите. Он вам все и скажет, как я нашел, а он тут как тут радом.

— Где клад?!

Допрашиваемый молитвенно сложил руки. Следователь с невнятными ругательствами бегал вокруг него и тыкал кулаками в его лицо. Затем прокашлялся и хрипло заорал снова:

— Где клад? Говори? Где клад? Говори! Против Советской власти пошел?!

Твердослив, держа молитвенно руки отступал то в сторону, то к столу, то к следователю, мечущемуся вокруг него и глаза его были уже в слезах.

— У меня дети, я

же не то, а чтобы хозяину угодить за это и отдал, значит, товарищ хороший!

Следователь сел на свое место и стал перелистывать дело. Он несомненно обдумывал, как ему вести себя дальше. И он начал страдальческим голосом:

— Эх, Твердослив, Твердослив… Тут написано, хорошим специалистом был… Сядь, тебе говорят! — вдруг закричал он. — Значит, утверждаешь, что клад нашел все же?

— Ага, копаю, а лопата: звяк, звяк, ну я того, а он тут как тут, как будто был — рядом и смотрел, выходит…

— Кто смотрел, кто, яспрашиваю? Твердослив Григорий?

— Так точно, он самый, хозяин, содержатель артели нашей.

— Ну, ну… — подбадривал допрашиваемого следователь. — Нашел клад? Вопрос понимаешь?

— Так точно, — прошептал кровельщик, — очень даже понимаем. Только я и говорю, а тут хозяин…

— Как его фамилия? Имя, отчество?

— Морев он, да главный артельщик наш, Савва Фадеевич. И огород он мне выделил самый лучший, я и говорю…

— Если ты сознаешься, что выкопал клад и скажешь, куда подевал? Кому продал? И ты свободен, донял? Ну? Сознаешься?

— Сознаюсь, — прошептал допрашиваемый и махнул рукой.

— Вот и хорошо, Твердослив. Я знал, что ты сознаешься. Так где клад?

— Так я же сказал, товарищ начальник. Мне можно идти? — встал кровельщик, повернувшись к двери.

— Постой, постой, ты не ответил на мои вопросы, Твердослив.

— Вы же сказали, чтобы я сознался, я это сделал, что еще?

Следователь вскочил и ударил кулаком по столу.

— Говори, где клад? Кому продал?

— Так я же и говорю, товарищ хороший, — развел руками тот.

Следователь взял лист бумаги и обмакнул перо в чернила.

— Ну-с, Твердослив, теперь мы приступим к официальным твоим показаниям. Кто твой хозяин?

— Морев.

— Кто он?

— Савва Фадеевич.

— Я имею в виду как хозяин? Чем занимается?

— Старший артельщик наш, строителей… и огородников… — добавил Твердослив.

— И ты продал клад ему, значит? — прищурил глаза следователь.

— Нет, почему продал? Копаю, а лопата звяк, звяк, а тут он, хозяин рядом, как будто стоял и ждал этого самого клада.

— Ага, наблюдал, значит, знал, что там зарыто что-то! И дальше что, Твердослив?

— А что? Хозяин все и забрал, что выкопал я, вот и сказ весь о кладе этом, товарищ начальник.

— Так, значит, твой хозяин Морев Савва Фадеевич и загреб этот клад выходит? — выкатил глаза на допри шиваемого умный не в пример другим следователь.

— Так я же и говорю, товарищ начальник. Сознаюсь. А чтобы против Советской власти — никак нет, — зарыдал кровельщик.

Следователь прогулялся вокруг стола и стал насвистывать «Мы смело в бой пойдем». Он молчал, затем отметил пропуск на выход и вяло сказал: