Дальними маршрутами
Шрифт:
Десятки прожекторов обшаривают небо. Вот они «зацепились» за чьи-то впереди идущие корабли. И точно по команде, к ним пристроились другие. Зенитные батареи все чаще и чаще посылали ввысь смертоносные снаряды. Малыгин дважды мигнул белой лампочкой, что означало: держать так. А еще через несколько секунд он громко сказал:
– Сбросил, маневр!
Облегченный бомбардировщик сразу пошел вверх, потом в сторону, вниз. Это Щелкунов, маневрируя, уходил от разрывов зенитных снарядов.
– На земле взрывы, пожары, - докладывал стрелок-радист сержант Масленников.
– Это за Москву!
–
Десятки серий бомб сыпались с борта самолетов Тихонова, Юспина, Крюкова, Водопьянова и многих других наших летчиков, принимавших участие в бомбардировке фашистского логова. Отойдя далеко от цели, наши авиаторы долго наблюдали, как в гитлеровской столице разгорались пожарища, рвались крупные бомбы, сбрасываемые все новыми и новыми экипажами.
Обратный полет проходил при сильном попутном ветре, сокращавшем путевое время. Скоро горизонт прорезала алая полоска, с каждой минутой она становилась все ярче и ярче. Это утренняя заря - предвестница нового дня - шла навстречу воздушным воинам. Она первая [12] приветствовала своих бесстрашных и мужественных соколов, ведущих борьбу с фашистскими варварами.
За час до подхода к острову Сарема самолеты начали пробивать облачность. И когда показался аэродром, летчики, не делая круга, пошли на посадку. Их встречали боевые друзья - техники и авиационные специалисты. В эту ночь они не смыкали глаз, ждали, волновались. Да и гитлеровские летчики не давали покоя. Оказывается, как только наши бомбардировщики улетели на задание, «юнкерсы» нагрянули на аэродром. Их агент, находившийся на острове, с земли дважды сигнализировал цветными ракетами. Однако все наши посты, расположенные на аэродроме и вокруг него, перехитрили и парализовали врага. По приказу начальника аэродрома в воздух было выпущено множество цветных ракет. И это смешало планы вражеских летчиков: бомбы летели мимо цели.
Зато наши летчики выполнили задание успешно. Они нанесли сокрушительный удар по Берлину. Усталые, но довольные, экипажи делились результатами своей нелегкой работы.
– Дорогу к фашистскому логову мы знаем теперь хорошо, - сказал командир эскадрильи Николай Васильевич Крюков.
– И полетим по ней еще не раз!
И через сутки советские летчики один за другим вновь стартовали на Берлин. Надо сказать, Балтика и на этот раз не радовала погодой: снова многослойная облачность. Высота ее отдельных грозовых «наковален» доходила до 6-8 тысяч метров. Метеоусловия сложнейшие, а нужно пройти точно по курсу тысячи километров туда и обратно. Теперь фашисты, конечно, напрягут все силы, чтобы помешать нам прорваться к Берлину. Снова на пути бомбардировщиков будет множество трудностей и преград.
После старта корабль капитана Крюкова вошел в полосу облачности. Облака, вначале рваные, пошли затем сплошной грядой. Видимость исчезла, все закрылось. Почти до самого Берлина тянулась полоса сплошной и высокой облачности. Большую часть полетного времени капитан Крюков и другие экипажи шли вслепую. Неимоверной силы болтанка кидала груженные бомбами самолеты из стороны в сторону. В какой-то момент бомбардировщик с силой бросило вверх и тут же как щепку кинуло [13] вниз. Засвистело и зашумело вокруг. Стрелки приборов
– Скорость, скорость! Мы падаем!
– закричал штурман капитан Муратбеков.
– Вижу, - спокойно ответил Крюков.
– Начинаю выводить…
Хладнокровие и мастерство летчика Крюкова позволили быстро прекратить падение самолета, выровнять его, взять расчетный курс и опять, шаг за шагом, пробиваться вверх. На большой высоте стоял адский холод, термометр показывал минус 37 градусов. Иней затушевал стекла кабин. В машине было совсем темно, лишь слабо светились навигационно-пилотажные приборы. Сплошная мгла окутывала корабль до тех пор, пока он не пробил последние метры верхней кромки облачности.
Лунный свет ударил в глаза. И как-то сразу все ожило на корабле. Муратбеков спокойно сказал:
– Вправо восемь.
Крюков тут же развернул самолет и потом спросил:
– А не многовато?
– В самый раз. Шли в облаках, уклонились далеко влево, - твердым голосом пояснил штурман.
Еще пять минут назад, когда непроницаемая мгла окутывала самолет, у Крюкова мелькнуло опасение, что в таких условиях вряд ли возможно отыскать цель. Но тотчас же он отогнал эту мысль. Не выполнить приказа, не прорваться к Берлину? Нет, прорвемся, обязательно прорвемся! И тогда же он подумал о своем штурмане Муратбекове, представил, как тот сосредоточенно прокладывает курс на карте и определяет местонахождение самолета. И снова командир сказал себе: прорвемся, обязательно прорвемся!
И теперь, когда Муратбеков так уверенно сказал «В самый раз», Крюкову показался просто неуместным свой вопрос, заданный штурману: «А не многовато?» Собственно говоря, ведь он давно и хорошо знает капитана Муратбекова по службе в полку. Вместе с ним летали и в мирных условиях, и на войне с белофиннами. Вместе начали и Отечественную войну. Несколько раз они водили эскадрилью в бой против немецко-фашистских захватчиков, бомбили вражеские танки, артиллерию, разрушали переправы, наведенные противником через водные рубежи. [14]
Николай Васильевич верил в силу, способность и мастерство штурмана Муратбекова. Командир был убежден, что он даже в такую непогодь выведет самолет на цель. И тут же, точно в подтверждение своих мыслей, Крюков услыхал веселый голос штурмана:
– «Нащупал» берлинскую широковещательную!
– А ну-ка, переключите на меня радиокомпас, - попросил командир.
И сразу же стрелка индикатора, еле покачиваясь, подошла к нулевой отметке. Крюков нажал на правую педаль - стрелка уклонилась влево, нажал левую - вправо.
– Да, это действительно радиостанция Берлина, - подтвердил капитан.
В общем боевом порядке экипаж Крюкова продолжал полет над облаками. Медленно движутся стрелки бортовых часов: 1.50, 1.52. Но вот наконец Муратбеков, в «окнах» облаков увидев заданный объект удара, развернул корабль влево. Крюков, напрягая силы, осторожно, чтоб не сбиться с боевого курса, повел корабль вперед. Не переставая бьет зенитка. Разрывы снарядов отчетливо видны справа впереди. Машина вдруг вздрогнула. И через некоторое время внизу ослепительно блеснул бомбовый разрыв. Еще серия, еще… Это рвались бомбы, сброшенные с самолета Крюкова и с других, рядом идущих бомбардировщиков.