Дальний остров
Шрифт:
ДЖ. Ф. Нет, на Манхэттене. А раньше жил в Куинсе, давно, правда.
Личный юрист штата Нью-Йорк. Ха! Интересно. А я думал, вы, литераторы, все сейчас в Бруклине живете. По крайней мере все продвинутые. Вы хотите сказать, что вы не продвинутый? Честно говоря, сейчас, раз уж вы об этом упомянули, я и сам вижу, что вы не особо продвинутый. Прошу прощения! Просто я читал в «Таймс», что все великие писатели живут в Бруклине. И, само собой, предположил…
ДЖ. Ф. Это очень красивый старый район.
Личный юрист штата Нью-Йорк. Да, и искусству там раздолье. Мы с женой ловим любую возможность выбраться в Бруклинскую музыкальную академию. Недавно смотрели пьесу, которая целиком шла на шведском. Для меня, надо признать, это было немного неожиданно, я ни слова по-шведски не понимаю. Но все равно мы
ДЖ. Ф. По правде сказать, не знаю. Я не планировал разговора с вами. Я собирался взять интервью у штата…
Личный юрист штата Нью-Йорк. Вот! Очень хорошо. Потому-то вы и разговариваете со мной! Я могу быть вам полезен тем, что отфильтрую ваши вопросы.
ДЖ. Ф. Отфильтруете вопросы? Это шутка?
Личный юрист штата Нью-Йорк. Разве я похож на шутника?
ДЖ. Ф. Нет, но просто… я немного ошеломлен. Раньше с ней так легко было встречаться. Прийти и, не знаю, посидеть побеседовать.
Личный юрист штата Нью-Йорк. Конечно-конечно, я хорошо вас понимаю. Раньше вообще все было легко. Покупать крэк на углу Девяносто восьмой улицы и Коламбус-авеню тоже было легко! И засорять дно Гудзона полихлорированными бифенилами и тяжелыми металлами. Легко. И подчистую вырубать леса на горах Адирондак, чтобы потом любоваться, как запруживаются реки из-за смыва грунта. Легко. И вырвать сердце из Бронкса и засадить туда скоростную магистраль. И пооткрывать на Нижнем Бродвее потогонные предприятия с рабами-азиатами. И снять квартиру с такой низкой регулируемой квартплатой, что можно целыми днями ничего не делать, разве только писать хамские письма домовладельцу. Раньше все было очень легко! Но рано или поздно приходит взросление, у штата возникает потребность лучше о себе заботиться, если вы понимаете, о чем я говорю. И я ей в этом помогаю, вот для чего я здесь.
ДЖ. Ф. Не вижу, честно говоря, как одно с другим связано: открытость, доступность, способность взволновать парня со Среднего Запада, возбудить в нем романтические чувства — и загрязнение реки Гудзон.
Личный юрист штата Нью-Йорк. Так вы, получается, были в нее влюблены.
ДЖ. Ф. Да! И у меня было ощущение, что она отвечает мне взаимностью. Казалось, она зовет к себе таких, как я. Казалось, нуждается в нас.
Личный юрист штата Нью-Йорк. Гм-м. Когда это было?
ДЖ. Ф. Конец семидесятых — начало восьмидесятых.
Личный юрист штата Нью-Йорк. Милосердный боже! Этого-то я и боялся. То были дикие годы, сумасшедшие годы. Она была тогда не в себе. И вы окажете ей большую услугу — и себе тоже, кстати, — если не станете упоминать об этом периоде.
ДЖ. Ф. Но об этих-то годах я, собственно, и хотел с ней поговорить.
Личный юрист штата Нью-Йорк. Потому-то я и берусь отфильтровать ваши вопросы!
Поверьте мне, она не будет рада такому повороту беседы. Даже сейчас кое-кому иногда взбредает в голову опубликовать еще какие-нибудь ее фотографии тех десятилетий. Обычно с недобрыми намерениями — ведь быть такого не могло, чтобы у центра реабилитации не дежурила парочка поганых папарацци, дожидаясь возможности щелкнуть ту, которая выше них неизмеримо, в единственный прискорбный момент ее блестящей в иных отношениях жизни. Но это еще не самое худшее. Невероятно вот что: есть люди, которые искренне верят, что она выглядела тогда лучше, потому что была так легкодоступна. Которые думают, что делают для нее благое дело, когда показывают ее грязной как черт знает что, извергающей из себя всякую дрянь во все стороны, дико обдолбанной, — гигиена на нуле, в кошельке ни цента. Преступность, мусор, архитектурный ширпотреб, умирающие фабричные городки, обанкротившиеся железные дороги, Лав-Кэнал, [47] Сын Сэма, [48] бунт в Аттике, [49] хиппи в грязи на фермерских полях, — вы себе не представляете, сколько сюда приходит жалких, нищих бездельников и художников-неудачников, все переполнены чувствами и ностальгией, все думают, что знают «настоящий» штат Нью-Йорк. А потом начинают ныть: мол, теперь она другая.
47
Лав-Кэнал — район города Ниагара-Фолс в штате Нью-Йорк, где в 1970-е гг. были обнаружены вредные для здоровья жителей захоронения токсичных химикатов.
48
Сын Сэма (Дэвид Ричард Берковиц, наст. имя — Ричард Дэвид Фолко, род. 1953) — американский серийный убийца, жертвами которого в 1976–1977 гг. в Нью-Йорке стали шесть человек.
49
Аттика — город в штате Нью-Йорк, где в 1971 г. в тюрьме произошел бунт заключенных. Жертвами бунта стали как минимум 39 человек.
ДЖ. Ф. Меня, похоже, вы зачислили в эту же категорию — в нищие бездельники и художники-неудачники.
Личный юрист штата Нью-Йорк. Ну, вы тогда были молоды. Давайте закроем эту тему. Скажите мне, какие у вас еще есть вопросы. Говорила вам Джанелл про наш грандиозный новый фотопроект?
ДЖ. Ф. Да, говорила.
Личный юрист штата Нью-Йорк. Советую вам отвести на это побольше времени. Что еще?
ДЖ. Ф. Честно говоря, я надеялся перевести беседу в личное русло. В русло воспоминаний. Она очень много для меня значила все прошедшие годы. Многое символизировала. Для многого послужила катализатором.
Личный юрист штата Нью-Йорк. Безусловно! Конечно! И не только для вас — для всех нас! И личный угол зрения — это замечательно, не истолкуйте превратно то, что я вам говорил. Крупный план и личностный уровень — это замечательно. Она не только могущество и богатство, она и дом, и семья, и романтические отношения. Смело в это углубляйтесь, даю вам мое благословение. Только избегайте некоторых десятилетий. Грубо говоря, с шестьдесят пятого по восемьдесят пятый год. Что у вас есть из более ранних времен?
ДЖ. Ф. Из более ранних почти ничего. Можно сказать, только пара-тройка картинок для брелоков на браслете. Спуск Новогоднего шара на Таймс-сквер, эта телепередача у нас на Среднем Западе шла в одиннадцать из-за разницы во времени. Ниагарский водопад, о котором я с удивлением узнал, что его выключают на ночь. Статуя Свободы, сделанная, как нам сказали, из монеток, пожертвованных французскими школьниками. Эмпайр-стейт-билдинг. Пятнадцатимильный участок канала Эри. Вот более-менее и все.
Личный юрист штата Нью-Йорк. «Более-менее»? «Более-менее»? Вы назвали мне пять бесподобных, абсолютно подлинных американских мега-икон. Пять штук! Не так уж плохо, я бы сказал! Какой-нибудь штат стоит в этом плане хотя бы близко?
ДЖ. Ф. Калифорния?
Личный юрист штата Нью-Йорк. А кроме Калифорнии?
ДЖ. Ф. Но это был всего-навсего китч. Ничего для меня не значащий. Настоящее мое знакомство со штатом Нью-Йорк началось с детской книжки — со «Шпионки Гарриет». Первым литературным персонажем, в которого я влюбился, была девочка с Манхэттена. И не просто влюбился — я хотел быть ею. Распрощаться со всей своей приятной пригородной жизнью, перебраться на Верхний Истсайд и стать Гарриет М. Уэлш с ее блокнотом, фонариком и родителями, которые ни во что не вмешиваются. А потом, пару лет спустя, я с еще большей силой влюбился в ее подругу Бет Эллен из романа-продолжения. Тоже с Верхнего Истсайда. Лето проводит в Монтоке. [50] Богатая, худенькая, светловолосая. Восхитительно несчастная. Мне думалось, я мог бы сделать Бет Эллен счастливой. Мне думалось, я единственный человек на свете, который понимает ее и мог бы сделать ее счастливой, если бы только мне удалось вырваться из Сент-Луиса.
50
Монток — курортное место на Лонг-Айленде.