Дальний свет

Спынь Ксения Михайловна

— С нашими… А вот с нашими, знаешь ли, всё плохо. Мы их потеряли.

— Опять?

— Под Камфой их нет, это точно. Ищут теперь в городах более отдалённых, Шелетов доложится в ближайшее время… Но что-то мне подсказывает, что они уже не в области.

68

Они ехали далеко за полночь.

Они ехали уже очень много — много и много часов. Столько же тянулись за ними мрак и зима.

Трасса впереди всплывала в свете фар; белея, надвигалась из темноты и исчезала позади,

будто не было ничего, кроме этого освещённого куска. И казалось иногда, это не они едут, это за стеклом проносятся сами собой смутные картины другого мира — ведь мира, откуда пришли они, больше не существовало во времени и пространстве. Откуда это?..

Но нет — позади напоминанием доносился второй шум мотора и второй шорох колёс: на желтоватом внедорожнике за ними, на некотором расстоянии двигались Пурпоров и Рамишев с Сибиллой на заднем сидении. Когда становилось совсем плохо видно, сквозь темноту оттуда доносился короткий гудок, и они отвечали таким же.

Иногда ход замедлялся, и машину рвано и резко раскачивало в стороны: это означало, что снег глубок в этом месте и через него не так просто пробраться. Таких участков было куда меньше, чем можно было ожидать, а когда они заканчивались, впереди снова мерцала белая ровная лента.

Может быть, просто незаметно начался сон, и они видят это совсем не здесь? Феликс с некоторым усилием повернул голову, чтоб посмотреть на Китти. Она сидела ровно и прямо, и взгляд у неё был стеклянный, как будто она уже не различала дорогу перед собой.

Опять вспомнилось, как отвела её в сторону Булова — ах да, Таисия, просто Таисия — как они тихо и долго говорили о чём-то за минуту до отъезда, как на зло на том языке, из которого Феликс не понимал ни слова. Он бы, может, и поборол любопытство, но сам факт конспирации уязвлял его — даже сквозь сон и всё безумие, что творилось в последние дни.

— О чём вы всё-таки говорили? Не расскажешь?

Китти медленно моргнула, не отрывая взгляд от дороги. Как заторможенный автомат, произнесла наконец:

— Да так. Ни о чём.

— А если честно?

Булова мягко, но настойчиво тронула её за руку, взглядом давая понять, что надо переговорить тет-а-тет. Вместе они отошли немного от машины.

— K"onnen wir Deutsch sprechen? — Булова намекающе повела глазами в сторону Феликса. Китти кивнула:

— Na ja. Er kennt es nicht.^[1]

Булова кивнула в ответ и теперь серьёзно, без обычной простодушной приветливости смотрела на Китти в упор.

— Warum "ubernimmst du diese Schuld? Ganz andere Leute haben die Dinge gemacht.

— Das ist meine Affinit"at und meine Vergangenheit, — Китти не стала спрашивать, кто додумался рассказать это Буловой, но уже догадывалась. — Deshalb betreffen diese Dinge mich auch.

— Ihre Geschichten sind nicht "uber dich mehr, — та мягко, по-наставнически улыбнулась. — Dann h"ore mich, weil meine Verwandtschaft mich mit der Schwarzenzeit auch verkn"upft. Dieses Elend ist f"ur alle doch es ist nun vorbei. Wenn wir es weitertragen, dann wird unser eigenes Leben niemals beginnen.

— Es ist nicht gleich, Frau Bulova, —

не отрывая настороженного взгляда, Китти покачала головой. — Waren Sie jemals der Verwandte dem Volksfeind? Keinem Verleumdet aber dem wirklichen Feind? K"onnen Sie mich verstehen? Nein, Sie k"onnen nicht.^[2]

— Так всё-таки? — повторил Феликс.

Минула долгая пауза, прежде чем Китти ответила.

— Я тебе потом расскажу.

— Это то же самое потом, что про шпильку? — он отвернулся к мелькавшему впереди снегу.

— Давай когда я буду не за рулём.

Дорога убегала по бокам и терялась в потёмках. Только впереди, в дальнем свете фар, казалось иногда, бластилось что-то настоящее, что-то давно и близко знакомое и только забытое по нелепой случайности — что-то, к чему, возможно, и ехали они сквозь темноту и зиму, сквозь века и дали. А может, это миражи играли на границе теней.

69

Теоретически это возможно, сказала Китти. Огонь медленно грыз верхушки деревьев, но пожар казался не самым сильным, а тропа — достаточно широкой, чтоб по ней смогли проехать друг за другом обе машины. И, конечно, тут уж вряд ли получится наткнуться на спецов, из-за которых и съехали с большой дороги, заподозрив в приближавшемся шуме их автомобили.

Так что да, задумчиво оглядывая горящий лес, согласилась Китти, теоретически это возможно.

Теперь Феликс постепенно приходил к выводу, что идея его на сей раз была не очень удачной.

Чего он не учёл, так это дыма — едкого, застилающего пространство дыма. Он медленно проникал в салон, несмотря на закрытые наглухо окна, за окнами же всё стояло в мутной взвеси, в которой они натыкались иногда на чёрные стволы деревьев — не туда, снова в обход. Но больше всего добивал мерзкий чавкающий звук — это снег растаял от жара и хлюпал под колёсами.

Иногда доносился другой — тройной гудок, то правее, то левее позади, но неизменно рядом. Китти в ответ посылала такой же: так они договорились, чтоб не потерять друг друга в дымовой завесе.

Феликс взглянул на неё: она делала вид, что выбирает направление, но похоже, сама уже давно вела вслепую.

— Тебе не кажется, что мы пошли по кругу?

— Очень может быть, — равнодушно подтвердила Китти.

Издалека вновь раздался гудок: один, два… Феликс насчитал два. Но наверно, третий мог увязнуть где-то по пути…

Машина встала на дыбы и остановилась.

— Что? Финиш?

— Сугроб, — Китти, повременив, тронула руль. — Сейчас сдадим назад.

И правда — машина, мотнув их в стороны, откатилась вниз. Китти удовлетворённо кивнула и оглянулась. Послала три гудка.

На них не отозвались.

Немного проехав, послали ещё три. И вновь ничего.

Они переглянулись друг с другом.

— Так, спокойно, — заключила Китти. — Выедем, посмотрим.

— Ты видишь, куда нам?

Вокруг молчала, чуть похрустывая, сизая мгла.