Дальняя дорога
Шрифт:
Кроме того, он начал тревожиться из-за расходов. Начиная с февраля выступления требовали перелетов. Значит, ночевки в отелях. Еда. Машина напрокат. В прошлом, гоняясь за своей мечтой, Люк смотрел на лишние траты как на неизбежное зло. Он до сих пор так думал, но через полгода проценты по кредиту должны были утроиться, и Люк принялся искать в Интернете самые дешевые рейсы – и большая их часть требовала бронирования за несколько недель. В лучшем случае выигрыш после первого выступления покрыл бы стоимость поездок на следующие восемь. И ни цента на уплату долга. Речь шла не
Впрочем, подумав об этом, Люк сразу же услышал слова Софии, которая утверждала, что дело не в ранчо и даже не в матери. А в чувстве вины, которое он пытался подавить.
Был ли он эгоистом? Пока София не заговорила о выступлениях, Люк о них даже не задумывался. Дело ведь было не в нем. Он уж как-нибудь справится. Главное – помочь матери, сохранить семейное достояние. На кону стояло выживание Линды – в том возрасте, когда вариантов заработать уже немного. Люк не хотел выступать. Он делал это потому, что мать пожертвовала всем, чтобы спасти его, и он не собирался сложа руки смотреть, как она лишится ранчо.
Иными словами, он чувствовал себя виноватым. А значит, дело все-таки было в нем. Не так ли?
Вечером в воскресенье Люк звонил Софии трижды и еще три раза в понедельник. Два раза во вторник. Каждый день он писал девушке, но не получал ответа. Он вспомнил, как она переживала, когда Брайан ее преследовал, и не стал ни писать, ни звонить в среду. Но в четверг молчание стало невыносимым. Люк сел в машину, поехал в Уэйк-Форест.
Остановившись у входа в общежитие, он увидел двух одинаково одетых девушек, сидевших в креслах-качалках, – одна разговаривала по мобильнику, другая набирала сообщение. Обе мельком взглянули на него, отвернулись – и вновь подняли головы, когда поняли, кто идет. Постучав, Люк услышал в доме смех. В следующее мгновение дверь открыла симпатичная брюнетка с двумя сережками в каждом ухе.
– Я скажу Софии, что ты приехал, – сказала она и отодвинулась, давая ему пройти.
Еще три девушки, сидевшие на кушетке, вытянули шеи, чтобы посмотреть на гостя. Люк подумал, не их ли голоса он слышал из-за двери. Девицы откровенно глазели на него, на заднем фоне кричал телевизор, и Люк стоял в коридоре, чувствуя себя не в своей тарелке.
Прошло две-три минуты, прежде чем на верху лестницы появилась София. Она посмотрела на Люка, явно не зная, что делать, а потом вздохнула и неохотно спустилась. Заметив устремленные на нее взгляды, она ничего не сказала, только кивком указала на дверь. Люк вышел вслед за девушкой.
София не остановилась на крыльце – она зашагала по дорожке, за пределы видимости обитателей общежития, прежде чем повернуться к Люку.
– Что тебе нужно? – спросила она бесстрастно.
– Я хотел извиниться, – сказал Люк, сунув руки в карманы. – За то, что не рассказал все раньше.
– Ну ладно.
София больше ничего не добавила, и Люк тоже молчал. В наступившей тишине девушка отвернулась, разглядывая дом, стоявший через улицу.
– Я нашла видео с твоим выступлением, – сказала она. – Со Страхолюдиной.
Люк поковырял мыском ботинка
– Ну да, неудачно получилось.
Она покачала головой.
– И не просто неудачно… – Девушка повернулась к Люку и несколько секунд изучала его лицо в поисках ответа. – Я и раньше знала, что родео – опасное занятие, но никогда не думала, что это смертельно. Наверное, я не до конца понимала, как ты рискуешь всякий раз, когда выходишь на арену. И тут я увидела, что бык с тобой сделал… он тебя чуть не убил…
София сглотнула, не в силах договорить. Люк тоже посмотрел это видео. Один раз, через полгода после случившегося. Тогда он поклялся, что больше не станет выступать. Тогда радовался, что выжил.
– Ты чудом выжил, – продолжала София. – Тебе был дан второй шанс. Более того, ты его получил, чтобы жить нормальной жизнью. Что бы ты ни говорил, я никогда не пойму, отчего ты продолжаешь рисковать. Просто смысла не вижу. Я говорила, что однажды задумалась о самоубийстве, но я ведь на самом деле этого не хотела и знала, что не покончу с собой. Но ты… ты как будто стремишься к смерти. И будешь пытаться, пока не добьешься цели.
– Я не хочу умирать, – возразил Люк.
– Тогда брось выступать, – сказала София. – Если ты продолжишь свое занятие, я не смогу быть с тобой. Я не в состоянии делать вид, что все нормально. Иначе у меня будет ощущение, что я помогаю тебе покончить с собой. Я так просто не могу.
Люк почувствовал, что у девушки перехватило дыхание. Говорить было трудно.
– То есть ты больше не хочешь со мной встречаться?
Услышав этот вопрос, София вновь осознала, как истощило ее вечное напряжение. Слез больше не осталось.
– Я люблю тебя, Люк. Но участвовать в этом безумии не могу. Не могу каждую минуту гадать, переживешь ли ты выходные. И думать, каково мне будет, если ты погибнешь.
– Значит, конец?
– Да, – ответила София. – Если ты не бросишь выступать, все кончено.
На следующий день Люк сидел за кухонным столом, на котором лежали ключи от машины. Был вечер пятницы. Выехав немедленно, он добрался бы до отеля раньше полуночи. В кузове уже лежало все необходимое.
Голова слегка побаливала, но настоящую боль Люк испытывал, когда думал о Софии. Более чем когда-либо ему хотелось провести выходные с Софией. Он искал повода не ездить. Люк предпочел бы кататься с ней верхом по ранчо и держать девушку в объятиях, сидя у камина.
Он уже повидался с матерью, но разговор прошел натянуто. Как и София, Линда сторонилась его. Когда работа вынуждала мать общаться с сыном, он явственно чувствовал, что она сердится. Бремя ее тревог – за него и за ранчо – было ощутимо. Линда боялась будущего.
Взяв ключи, Люк поднялся и зашагал к машине, гадая, сумеет ли после выступления самостоятельно доехать до дома.
Глава 26
София