Дальше действовать будем мы
Шрифт:
— Какое? — спросил Корнеев.
— Не простое как в плане исполнения, так и моральным нормам. Пойму, если откажетесь.
— Говори. Мы не институтки и понимаем, что не все можно сделав не запачкав руки, так что в обморок падать не станем.
— Как вы собственно сами понимаете, кто-то топит за развал Союза. Кто и зачем сие творит, нам доподлинно не узнать, да и не по нашему уровню, могут наглухо завалить, если сунемся со своими рылами в сей калашный ряд. Но хотелось бы немного подстелить себе соломки.
— А если без поэтических отступлений?
—
— А в каком нужно? — чуть нахмурившись, спросил Ёркин.
По всей видимости неизбежность развала СССР он воспринимал весьма болезненно. Ну да, вся жизнь прожита при нем, верить в идеалы и смотреть, как все это рушится довольно тяжело.
— Как некая конфедерация, когда каждый живет на свои без дотаций, но при этом имеет тесные экономические связи друг с другом, а так же общий политический вектор и вот чтобы обеспечить все это, нам требуются у руля будущих независимых государств лояльные люди, те, кто понимает, что Запад их просто обдерет как липку, уничтожит все производство, оставив лишь добывающие, а потом за мелкие подачки заставит их стать этакими гавкающими на Россию собачками.
— С чего им быть таковыми? — спросил Корнеев.
— Потому что Россия, какой бы в ней строй ни был: монархизм, коммунизм или демократия, как сильное государство никому не нужно. А потому нас в любом случае постараются обложить санитарным кордоном и разрушить все внутри, оставив лишь все те же добывающие мощности, превратив нас в рынок сбыта для своего ширпотреба. Мы и сейчас гоним на внешний рынок лишь одни ресурсы, но все же еще что-то пыжимся производить свое, телевизоры, холодильники, даже компьютеры и так далее, вот это все будет разрушено.
— А от нас что требуется? — спросил Ёркин.
— С одной стороны задавить откровенных врагов России, всех этих националистов, а с другой стороны помочь вменяемым силам прорваться наверх. Пусть они для вида тоже опираются на национальный вопрос.
— И как ты это себе представляешь процесс давки?
— Посадить их всех. Как говорится, был бы человек, а статья найдется. Только так, чтобы они все сидели в России и когда пойдет треск, их не выпустили в тот же день, когда объявят независимость и они не взойдут на пьедестал. Если нужно кому-то за это заплатить, то я заплачу. Денег сейчас будет хоть жопой ешь.
— Вряд ли получится, — с сомнением сказал Корнеев. — По крайней мере с самыми активными националами. Мелочевку еще может и сможем подмести, а вот лидеров сильно вряд ли.
— Почему?
— Уверен, что они все проходят как агенты или банальные сексоты КГБ и бурильщики их отмажут.
Киборгин понятливо кивнул головой и поморщился. Формализм в работе КГБ просто ужасал. Там ведь тоже «палки» и «планы», вот должен сотрудник завербовать столько-то агентов, стукачей, посему вывернись, а завербуй, вот и вербовали
«Вот почему все эти ленинцы не следуют заветам Ленина, сказавшего: „Лучше меньше, да лучше“? — подумал Киборгин. — Почему никто не следует заветам своего пророка? Нет, гонят вал, в итоге этот вал их и погреб под собой».
— Тогда придется разбираться с ними более кардинальными методами, — пожал плечами Анатолий. — Открою сезон охоты. Потому от вас мне нужна информация, кто есть кто.
— Не слишком ли… — произнес Корнеев. — Мы все-таки не на войне…
— Именно что на войне, Владимир Федорович и на кону стоит жизнь нашего государства, его независимость, не формальная, когда имеется свой герб, флаг и собственные органы управления, а реальная, когда все стратегические отрасли будут принадлежать именно государству, а не окажется распродано частникам и ладно бы собственным согражданам, а то ведь иностранцам все сбагрят за три копейки.
Анатолия аж трясти начинало, когда он вспоминал толстую рожу Гайдара радостно с хрюканьем смеющуюся когда с молотка даже не за полцены, а в лучшем случае за сотую ее часть, уходили предприятия-гиганты. Что уж говорить, когда те же крейсера сдавали за три «мерседеса».
— И все-таки…
— Хм-м… хорошо… раз вы не приемлете такие радикальные меры, то пойдем по другому пути, вынудим их сбежать из СССР. Потом, когда все случится, у руля этих республик должны стоять другие люди, место будет занято…
Вспомнились «цветные революции», когда оставшихся относительно лояльных России руководителей сметали как мусор. Но все это стало возможным из-за пассивного поведения Москвы, все с Западом боялись отношения испортить, хотели о чем-то договориться, а вот сам Запад не стеснялся идти на обострение, отжимая себе кусок за куском. Бандитская сущность Запада веками грабившего весь мир никуда не делась. За последние полвека у него появился некий лоск «добропорядочного человека», но стоило только кошельку показать дно, как он снова вышел на «большую дорогу».
«Но со мной этот номер не пройдет», — мысленно скривился Киборгин, зная к чему такая пассивность в итоге привела.
Война на Донбассе лишь самый яркий пример, можно даже сказать — апофеоз соглашательской политики России.
«Так что всех завалю заграницей», — решил он.
— На зачистку территорий у нас примерно год. Потом все полетит под откос и все станет на порядок сложнее. Потому денег не жалейте на подкупы тех кого можно, деньги — пыль.
Конечно, полагаться на информацию только от старых милиционеров Анатолий не собирался, он намеревался проверить ее своими методами, то есть банально взяв несколько человек на разных уровнях и расколов их до задницы, как собственно поступил бы, если бы не пришли милицейские подпольщики.