Дальше живут драконы
Шрифт:
– Что за дурацкие шутки? – тяжело отдуваясь, наконец смог выдавить из себя Лушин.
– Какие шутки, Саша? – У Котенева скорбно опустились уголки губ. – Я вполне серьезно. Что молчишь, Рафаил? Хоть бы поинтересовался, кто у меня был, что взяли.
Хомчик медленно повернул к Михаилу Петровичу бледное до синевы лицо и дернул плечом:
– Бог мой! Какое теперь имеет значение, кто был и что взяли? Какое, если они уже были!
Михаил Павлович откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на подельников. Хомчик не боец, это давно ясно – жаден, хитер, изворотлив, ко может
Все это хорошо, когда все хорошо, а вот как будет сейчас, когда случилась неприятность? Заглотивший их со всеми потрохами любезный Куров – просто джентльмен. Хотя… Куров – это мысль!
– Что делать? – переспросил Котенев после паузы. – Наложим в штаны и поедем домой стирать бельишко.
– Не дури, Михаил. – Глаза у Лушина покраснели и недобро сузились. – Может, ты нас с потрохами им уже выдал или на хвосте за собой приволок, а? – Его толстые, похожие на сосиски пальцы, шевельнулись, сминая клетчатую скатерть, покрывавшую стол. – Отвечай, чего молчишь?
– Перестань, – взвизгнул Хомчик. – Все слишком серьезно! Хотите передраться?
– Вот именно, – желчно усмехнулся Котенев, – это было бы, как нельзя кстати. Хочу вам еще сообщить, что были не милиционеры.
– Госбезопасность? – охнул Рафаил.
Лушин набычился еще больше и приподнялся из-за стола.
– Сиди, Саша, – небрежно махнул ему рукой Михаил Павлович. – Приходили какие-то уголовники с подделанным ордером на обыск и фальшивыми красными удостоверениями.
Александр Петрович вытер ладонью выступивший на лбу обильный пот и обмяк в кресле.
– Но позволь, откуда же у них удостоверения? – беспокойно завозился Хомчик, прикуривая сигарету. Глубоко затянувшись, он продолжил: – И еще ордер? Они были в форме или в штатском?
– Что ты вцепился в эти удостоверения, – обозлился Лушин. – Сейчас в любой вшивой конторе выдают красные книжечки.
– Черт знает что! – не мог успокоиться Рафаил. – Куда только смотрит настоящая милиция?
– Помолчи, – оборвал его Александр Петрович. – Ты пробовал возмутиться, Михаил?
– Зачем? – скучно спросил Котенев. – Чтобы мне проломили голову в собственной квартире или предъявили калибр?
– У них было оружие? – насторожился Хомчик.
– Я не видел, но мало ли?
– Да, но все-таки, – заторопился Рафаил, – объясни толком, откуда у тебя такая уверенность, что это не оперы?
Лушин и Хомчик напряженно уставились на Котене-ва, ожидая ответа. Тот объяснил:
– Во-первых, они так спешили, что забыли про понятых. А это, как известно, обязательное условие любого обыска. Они нервничали,
– Как это? – не понял Александр Петрович.
– Ну, ботинки не форменные, брюки без кантов, рубашка не такая. Я допускаю, что обувь у них жутко плохая, – усмехнулся Михаил Павлович, – поэтому многие носят свою, но брюки и рубашку никто из них не меняет.
– Т-а-а-к, – протянул Хомчик, барабаня пальцами по столу. – А если, все же?..
– Я тебя умоляю, Рафаил! – засмеялся Котенев. – Не торопись, как голый в бане. Я еще не сказал самого главного. Пока они шарили по квартире, я подошел к окну. Внизу стояла машина. Водитель вышел из нее… Представьте себе, я узнал в нем знакомого уголовничка, некоторое время назад обращавшегося ко мне за деньгами.
– Интересные дела! – бросив сигарету, изумленно поднял брови Рафаил.
– Вот-вот, – закивал Лушин, – у тебя появились близкие приятели среди уголовничков? Откуда?!
– Не паясничайте, – оборвал их Котенев. – Помните, как засадили братца моей супруги? Так вот, этот хмырь мне привозил приветик из колонии от драгоценного родственничка.
– Ты не мог обознаться? – нервно хрустя пальцами, спросил Хомчик. – Давно он у тебя был последний раз?
– Он у меня всего один раз и был, да и то не у меня, виделись в Сокольниках. – Вспомнив встречу с Анашкиным, Михаил Павлович брезгливо скривился. – Обознаться я не мог!
– Может быть, стоит заявить куда следует? – предложил Лушин. – Много они взяли?
– Я не дурной, чтобы дома все держать, – отмахнулся Котенев. – Так, пощипали по мелочам: побрякушки жены, облигации, немного наличными. Ну, а я, вроде бы с сердечным приступом. Сначала прикинулся, а потом и в самом деле сердце схватило. Заявлять, думаю, не стоит. К чему привлекать к себе внимание?
– Господи, зачем я с вами связался? – сморщившись, как от зубной боли, простонал Рафаил. – Уеду, к черту!
– Куда это ты собрался? – покосил на него воспаленным глазом Лушин. – Деньги-то любишь получать, а как что, так в кусты? Нет, дружок, давай уж вместе!
– Да, вместе? – вскочил Хомчик. – А кто мне делал заманчивые предложения? Кто? Кто обещал полную гарантию и защищенность?
– Защищаться надо, – мрачно поддержал Александр Петрович.
– Потребуем защиты от старшего компаньона, – хлопнул ладонью по столу Михаил Павлович. – А сами будем сидеть тихо и не делать опрометчивых шагов.
– Опять убытки? – горестно вздохнул Рафаил, – Где живем? Никакого покоя деловому человеку.
Он твердо решил для себя свернуть дела и срочно уехать из Москвы подальше. Туда, где есть родня или знакомые, и нет приходящих по вечерам уголовников с поддельными ордерами на обыски. Пусть называют трусом, но лучше некоторое время праздновать труса, чем потом лежать в сырой могилке – не зря же Котенев намекнул, что у посещавших его квартиру могло иметься оружие. Зачем такое бедному Хомчику? Но сообщать об этом он не станет. Решил – и помалкивай!