Дальтоник
Шрифт:
посредством косточки ты ощутишь далекий вкус самого плода,
как только она перестанет быть для тебя горькой.
Познав Бога, сущность, ядро, горькую косточку,
ты увидишь истинный свет, который облекает мир в цвета.
Приходи завтра утром ко мне в мастерскую».
– Научусь ли завтра разгадывать все цвета?
– Не все сразу, дитя мое, а то можешь обжечься.
– А, что значит «обжечься», дедушка? – не унимался я.
Тогда он взял
где, словно головные уборы суфиев,
возвышались еще не убранные стога,
еще не собранная скошенная трава.
Старец снял свои очки и сказал:
«Подержи их между сеном и солнцем»…
ЦВЕТ ЗЕЛЕНЫЙ
В ту ночь,
вонзая веки в ладони ангелов, не мог я уснуть,
мне мерещилось пламя на лугу и голые пятки.
Убегая от огня, я заблудился в дубовом лесу,
бредил в тумане, звал на помощь.
На голос откликнулся старец Исмаил
и я нашел тропу, устланную опавшими листьями,
а потом услышал серебряный звон колокольчиков
и догадался, что наступило утро,
потому, что сельский пастух сгонял коров в стадо.
Я оделся, умылся и побежал в ковродельню,
счастье было в дыханье моем сквозь улыбку,
и смех на лице встречал осеннее солнце.
Скрипнув дверью, я бодро вошел в мастерскую,
но застал старика плачущим над свечою.
«Посмотри, тля выела лучшее мое творение!»
– сказал Исмаил и посветил мне.
Я увидел ковер и отвернулся,
он безжалостно испорчен был молью,
рубцы на ворсе зияли,
словно раны на груди лошадиной,
когда овод на шерсть присосался.
Все другие ковры были целы,
и я спросил об этом старца.
– Этот ковер самый лучший, самый пестрый и ценный,
я спрятал от глаз подальше,
и сверху накрыл мешковиной,
чтоб не смущал меня цветом,
соразмерностью всех узоров,
сочетанием ярких красок
и подобием мироздания.
Ковроделу грех восторгаться
собственным своим творением,
ибо в зеленой листве восторга
таится, как змей, гордыня.
Чтоб не искушало меня тщеславие,
и совершенство не волновало душу,
я забросил ковер в темный угол,
пусть живет в мною созданном мире,
где на зеленном ворсе пасутся
черные и белые бараны,
журавли в синем небе застыли,
на тюльпаны, слезы роняя,
и под древом жизни
расколотые гранаты
в тени павлиньих перьев.
Показать хотел тебе чудо,
что
и покрыто пылью смирения.
С ковра, чтобы начать задачу,
я извлек его на свет Божий,
но на руках оказался огрызок,
– ответил старик в печали.
Я обнял дедушку за пояс
и прильнул левым ухом к пупку его,
рубаха пахла потом
и свежеиспеченным хлебом.
– Когда я стану зрячим,
мы соткем новое чудо,
прекрасней той, что сгубили
человекоподобные моли,
– утешил я старца словами.
Он улыбнулся улыбкой, в которую вселился Ангел,
тыльной стороной ладони облачные слезы вытер.
– Садись, коли так, то начнем,
путь предстоит нам долгий.
Первым делом познакомишься с Богом.
Это единственный друг,
кто поймет тебя лучше,
ибо, кажется мне, что и Он
видит мир таким же,
каким ты видишь его – черно-белым.
О, если бы и на меня
снизошла эта милость,
разве я отверг бы ковер совершенный?!
– Но ведь и ты мне друг, старец! – воскликнул я, устраиваясь.
– Мне много лет,
ты еще не родился,
когда у меня выпали зубы
и голова поседела.
А Бог – тебе ровесник,
и потому, первый цвет, который постигнешь,
будет зеленый,
ибо такова судьба.
Запомни, вся зелень, трава, кусты и деревья,
что прорастил Бог на земле,
имеют цвет зеленый.
Чтобы выросло дерево садовое или дикое,
приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле,
или дерево приносящее тень в знойный день,
нужно время:
узлы дней, веревки недель,
верблюды месяцев, караваны годов в пустыне вечности.
Каждое произрастание достигается терпением и верой в Бога.
Зеленый цвет – цвет терпения, стойкости и веры,
и все то, что будет вызывать у тебя чувство умиротворения –
является зеленым.
Все, что будет придавать тебе силы в твой трудный час, –
имеет цвет зеленый.
Все, что побудит твой внутренний голос шепнуть «остановись» –
это есть олицетворение зеленого цвета.
Чтобы добиться этого, путешествуй по Родине с Богом
и оберегай свой взгляд от того, что запретно.
Сказал старик Исмаил и подарил мне очки.
В течение семи лет
я сохранял свою непорочность,
был все-время в пути,
ходил по лесам,
отдалялся от людей и приближался к Богу,
а когда мне исполнилось девятнадцать,
Конец ознакомительного фрагмента.