Дама наизнанку
Шрифт:
– Я что-то не понял, Боря: что ты называешь "хорошенько порасспросить"? Под пыткой, что ли?
– Да нет, до этого дело не дойдет! Он такой трус, что, если рыло в пушку, сознается просто от страха. Пугнем его, и все! Кстати, насчет того, что пугнем: вот, держи шпалер.
С этими словами Востриков протянул Виктору вороненую машинку под названием "пистолет Макарова".
– Настоящий?
– Откуда? Газовый, имитация. Но чтобы припугнуть - в самый раз. Так, кончаем разговоры, сейчас этот тип должен приехать.
В автомобиле наступила тишина, хотя Баранову очень хотелось
– Внимание!
– раздался через пару минут голос Вострикова.
– Надеваем маски и по моей команде выскакиваем из машины, подбегаем к Николаю Кузьмичу (так его зовут) и под белы рученьки ведем в "Ауди". Ты садишься с ним сзади и все время больно тычешь стволом ему в ребра. Пошли!
Синхронно хлопнув дверцами, похитители оказались на улице. Баранов не мог не оценить оперативного чутья Вострикова: его "Ауди" была припаркована так, что они за считанные секунды добрались до автомобиля директора, причем, что было критически важно, двигались в темноте, благодаря чему никто из случайных прохожих не мог увидеть людей в масках и поднять тревогу. У Николая Кузьмича практически не было времени, чтобы осмыслить происходящее. Выйдя из своего "Пежо", он едва успел поставить его на охрану, и в следующий миг уже семенил куда-то, увлекаемый подхватившими его под руки незнакомцами в ужасных масках. Директор вращал глазами и издавал нечленораздельные звуки, что-то вроде бессвязных слогов, издаваемых новорожденными. Однако продолжалось это недолго: Борис заклеил ему рот заранее припасенной полоской широкого скотча. Не обделался бы, подумал Баранов, с невольной жалостью глядя на страдания умирающего от страза Николая Кузьмича.
Втолкнув директора в машину, похитители по быстрому уселись в нее вслед за ним, причем Востриков приказал своей жертве согнуться и закрыть голову руками, после чего накинул на нее для усиления ужаса черный пластиковый мешок. После этого можно было снимать маски и уезжать. Услышав звук работающего двигателя, директор со стоном боли отодрал от лица клейкую ленту, после чего смог выдавить из себя несколько слов:
– Что все это значит? Кто Вы?
Борис подмигнул Виктору и кивком головы указал ему на фальшивого "Макарова". Тот понял и ткнул стволом Николая Кузьмича.
– Вопросы здесь задаю я!
– страшным голосом гаркнул Востриков.
– А ты на них отвечаешь, если хочешь еще немножко пожить. Понял?
– Куда вы меня везете?
– снова спросил непонятливый директор.
Каскадер снова подмигнул, и Баранов, не дожидаясь дополнительных указаний, повторил операцию со стволом.
– Повторяю еще раз, и если снова не дойдет, ломаю тебе руку. Запомни, гнида, что вопросы здесь задаю я. Понял?
– Понял, - обреченно ответил похищенный.
– А ты сообразительный паренек, - нехорошо улыбнулся Востриков.
– Сейчас
– П-понял.
Борис отжал сцепление, и они тронулись в путь. В полном молчании минут двадцать елозили в пробках в центре города, затем удачно проскочили Пресню и, миновав Шелепихинский мост, оказались в Филях. Там заехали в какую-то промзону, где располагался гаражный кооператив, в котором у Бориса, как оказалось, был пай. Заехав внутрь гаража, каскадер приказал скорченному директору не шевелиться. Когда были закрыты двери, зажжен свет и снова надеты маски, пленнику разрешили выйти из машины.
Сейчас, после сорокапятиминутной поездки с мешком на голове в машине не известно откуда взявшихся похитителей, Николай Кузьмич совсем не походил на того вальяжного администратора, который накануне пытался угостить Виктора дорогим коньяком. Едва не падая от животного ужаса в обморок, он затравленно озирался и ежился, как будто стремясь занять как можно меньший объем.
– Ну, любезный, - начал беседу Борис, - догадываешься, почему ты здесь?
– Нет. Вам нужен выкуп?
– Не в том смысле, который ты вкладываешь в это слово. Но об этом позже. Сейчас меня интересует, как ты организовал убийство Перминовой. Ведь это ты ее заказал?
– Я? Нет! Что Вы, Аллочка..., - бессвязно залопотал директор, однако его лицо исказила - еще секунду назад Виктор не поверил бы, что такое возможно - гримаса еще большего ужаса.
– Я же любил ее...
– В таком случае ты еще большая гнида, чем я думал, - жестко прервал эти попытки оправдаться Востриков.
– Отвечай, как ты организовал убийство артистки?
Однако Николай Кузьмич молчал и только безостановочно тряс головой в отрицающем жесте. Борис лениво подошел к нему и нанес короткий удар под дых. Директор театра широко открыл рот и, ловя воздух, сломался пополам, подставляя шею под новый удар. Когда он упал, Баранов с протестующим жестом сделал шаг вперед, но Борис вытянул руку ладонью вперед:
– Спокойно, я не собираюсь пока заниматься членовредительством. Это так, побои в гомеопатической дозе. Если не будет запираться, останется цел.
Директор меж тем заворочался на полу, сел и очумело затряс головой. Подмигнув Виктору, Борис закончил:
– ... А вот если будет запираться, я передам его тебе. Ты же мастер ломать пальчики в тисках!
– А еще можно, - мечтательно проговорил голосом Бармалея Баранов, - в тиски не только пальчики зажимать...
Николай Кузьмич тихо ойкнул и потерял сознание.
– Ловко ты это про тисочки ввернул, - одобрительно сказал Востриков, ослабляя узел директорова галстука и расстегивая верхнюю пуговицу сорочки.
– Сейчас он оклемается и как миленький начнет признаваться. Достав из кармана диктофон, Борис положил его на капот "Ауди", поближе к окончательно пришедшему в себя, но продолжавшему сидеть на полу Николаю Кузьмичу.
– Ну-с, милейший Николай Кузьмич, поговорим?
– постукивая кулаком о ладонь, многозначительно спросил Востриков.
– Или сразу передать Вас моему приятелю, большому любителю, гм, слесарных инструментов?