Дама с коготками

Донцова Дарья

– Дома не веду прием, – отрезало светило.

– У меня кровотечение, – воззвала я к профессиональному долгу.

– Вызывайте «Скорую», – быстро отреагировала Селезнева.

– Может, посмотрите…

– Где? – возмутилась Римма Борисовна. – На кухонном столе?

– Нет, – выпалила я, – Насте Константиновой вы не смогли помочь именно на кухонном столе.

Надо отдать должное Римме Борисовне. Ни единый мускул не дрогнул в накрашенном лице гинекологини. Она отступила в глубь коридора и проговорила:

– Входите.

Узкий коридор, заставленный книжными полками, привел в довольно большую комнату, очевидно,

кабинет. Помещение отделывали с любовью, выделив зоны как для работы, так и для отдыха. В углу, возле удобного вольтеровского кресла горел торшер с оранжевым абажуром. Римма Борисовна указала на кресло, сама же села на вертящийся стул и сразу оказалась почти полностью в тени, в то время как на мое лицо падал свет торшера. Старый трюк!

– Вы обещали, получив деньги, не тревожить меня больше, – церемонно объявила Селезнева. – И зачем оставлять деньги на помойке, если потом вы безбоязненно заявляетесь в гости?

В комнате стояла тропическая жара, и, пока я объясняла Римме Борисовне суть дела, спина стала абсолютно мокрой.

Дав мне выговориться, Селезнева с подозрением спросила:

– Хотите сказать, что тоже являетесь жертвой и теперь ищете шантажиста?

– Совершенно верно. И думаю, тут не обошлось без профессора Радова.

Римма Борисовна вытащила пачку «Беломора» и принялась пускать кольца вонючего дыма.

– Серж порядочный человек, и притом мне он никогда не сможет причинить зла. Кто-то воспользовался записями без его ведома.

– Откуда такая уверенность?

Гинеколог аккуратно затушила папиросу, прокашлялась, взглянула на часы и сказала:

– Серж слишком многим обязан мне. Дело в том, что я его первая жена.

Вот так фокус. Сколько же ей тогда лет?

Очевидно, невысказанный вопрос застыл на моем лице, потому что женщина пояснила:

– Мне 54 года. Многие думают, что я старше, потому что уже успела защитить докторскую диссертацию.

Значит, разница с мужем у нее составляла около восьми лет. Странно, Серж любит молоденьких, почему женился на женщине значительно старше себя?

Римма Борисовна подошла к окну и задернула занавески. На свету стало видно, что ее щеки и лоб покрылись красными пятнами.

– Расскажу про Сержа, и сразу поймете, что его подозревать бессмысленно.

Рассказ потек плавно, изредка прерываемый телефонными звонками в глубине квартиры.

Риммочка Селезнева родилась в семье хорошо известных московских врачей. Папа – известный гинеколог, на прием к нему записывались за месяц, мама – стоматолог с не менее обширной практикой. К тому же папа заведовал кафедрой в медицинском институте, и Римме на роду было написано продолжить династию. Девочка не артачилась, закончила институт с красным дипломом, поступила в ординатуру и быстро написала кандидатскую. Злые языки поговаривали, что отец сделал за дочь всю практическую часть работы. Но как бы то ни было, а кандидатский диплом позволил молодой специалистке получить работу в престижной ведомственной поликлинике.

Однажды отец привел в дом, в эту самую квартиру на Мясницкой, где мы сейчас сидели, молоденького паренька-второкурсника. Сережа Радов хотел стать психиатром, но гинекология его тоже интересовала. Риммочка попервости не обратила на гостя никакого внимания. Во-первых, слишком молодой, во-вторых, девушке вообще было не до романов, впереди маячила новая цель – докторская диссертация.

Сережа зачастил

к Селезневым. Сначала заглядывал раз в неделю, потом два, затем стал появляться каждый день. Скоро к нему настолько привыкли, что посылали за хлебом и поручали выгуливать собаку.

Радов приехал из маленького белорусского городка, имел общежитскую прописку, невероятное честолюбие и фантастическую работоспособность. Пока сверстники бегали на свидания, женились, рожали детей, брали академические отпуска, – он упорно учился. Результат не замедлил сказаться – красный диплом и место в аспирантуре. Радов выбрал новое, тогда практически неизвестное в СССР дело – психотерапию. Папа Селезнев, ставший к тому времени ректором, во всем помогал своему любимцу. И на втором курсе аспирантуры Сереженька сделал Римме предложение руки и сердца.

Женщина призадумалась. За усердной учебой она как-то упустила тот момент, когда молодые сбиваются в пары. И сейчас вокруг нее крутились либо разведенные, либо вдовцы с детьми. Да и родители в два голоса твердили: «Лучшей партии не найти». Римма согласилась, и Сережа с небольшим чемоданом переехал на Мясницкую.

Через три года после свадьбы тестя свалил инсульт. По счастью, Селезнев не долго мучился и скончался через месяц после удара. Но Сережа уже стал к тому времени кандидатом наук и был пристроен на отличное место работы. Шесть месяцев спустя скончалась и теща. Молодым осталась шикарная квартира, дача, машина и устойчивое финансовое положение. Жить бы да радоваться, но еще через год, мокрым ноябрьским вечером Римма Борисовна, придя домой, обнаружила на столе записку. Муж сообщал, что глубоко уважает и ценит ее, но, к сожалению, полюбил другую женщину и не считает возможным обманывать жену.

Через неделю Римма узнала, что соперница проживает в соседней квартире. Милая, воспитанная девушка Изабелла, дочь весьма обеспеченных родителей. Она явно больше подходила Сереже по возрасту. Римма Борисовна прогнала от себя гадкие мысли о том, что отец Изабеллы занимает весьма высокий пост в Министерстве здравоохранения, и решила остаться с бывшим супругом в хороших отношениях. Это ей удалось. Иногда по вечерам Сережа приходил пить чай, и они обсуждали профессиональные проблемы, старательно избегая тему их личных отношений. Но, очевидно, нигде не учившейся и не работающей Изабелле такое положение вещей не нравилось. Вскоре Римма Борисовна переехала в кооперативную квартиру, и визиты прекратились. С тех пор она больше не видела бывшего мужа, но, когда случилось несчастье, обратилась именно к нему.

Как-то вечером к ней в квартиру вбежала, заливаясь слезами, Настя Константинова, коллега из терапевтического отделения. Ситуация, в общем, банальная. После полугодового отсутствия возвращался Настин муж-моряк, а жена оказалась на четвертом месяце беременности. Все мыслимые сроки прошли, и никто из врачей не брался делать аборт. Настя упала Римме Борисовне в ноги и стала умолять помочь. Селезнева сначала наотрез отказалась, но Настенька пообещала повеситься и оставить детей сиротами. Римма дрогнула и на следующий день принесла с работы все необходимое, вымыла кухонный стол, положила коллегу и сделала укол в вену. Настенька скончалась через пару минут. Перепуганная Римма Борисовна, которой за подпольный аборт грозил солидный срок, сделала все, что могла. Но что вообще можно сделать на кухне, не имея ничего, кроме инструментов для выскабливания?