Дама с рубинами. Совиный дом (сборник)
Шрифт:
В салоне, где находилось человек двадцать, вдруг воцарилась полнейшая тишина…
Неужели это была герцогиня?
Маленькая изящная фигурка, стоявшая за зонтичной пальмой, схватилась, как бы ища опоры, за бархатную драпировку – ноги принцессы Елены дрожали во время глубокого поклона. Она подошла к герцогине по знаку матери, но напрасно наклонила черную головку – высокопоставленная кузина не поцеловала ее.
Никто не садился, все разговаривали стоя. Глаза барона Герольда были устремлены на Клодину, герцогиня все еще держала ее
Ее доброе лицо имело сегодня непривычно жесткое выражение, но Клодина не заметила этого.
Опираясь на руку Клодины, герцогиня подошла и поцеловала руку свекрови. Клодина глубоко поклонилась. Глаза ее с радостным ожиданием были устремлены в лицо августейшей старухи.
– А, фрейлейн фон Герольд, я удивлена, видя вас здесь. Ведь вы говорили мне, что необходимы вашему брату!
Она крепко сжала руки при последних словах и обернулась к фон Катценштейн, как будто Клодины не было.
Молодая девушка, стараясь сохранить гордый вид, отошла и встретила взгляд своего кузена.
Было тихо, только старческий, теперь ставший мягким женский голос говорил с «милой Катценштейн».
Клодина не оглядывалась, цепенящий ужас охватил ее. Она не знала, как подошла к герцогине, хотела заговорить, но в это мгновение отворились двери, и наследный принц, которому сегодня принадлежала честь вести бабушку к столу, торжественно и важно подошел к старой герцогине, и шелковый шлейф старушки зашуршал по ковру.
– Ваше высочество, позвольте мне уйти, – проговорила Клодина, обращаясь к герцогине, – сильнейшая головная боль…
На мгновение в сердце несчастной женщины шевельнулась жалость к девушке, бледность лица которой выражала страшное душевное волнение.
– Нет! – шепотом сказала она, потому что подошел герцог. – Я сама больна и борюсь, найдите и вы в себе силы.
Клодина вместе с другими пошла по коридору рядом с Лотарем и вошла в приемную.
Их высочества приветствовали гостей, наследный принц принимал поздравления, потом отворили двери столовой.
Клодине пришлось сидеть напротив Лотаря. Она не помнила, как прошел обед, отвечала на какие-то вопросы соседей, пила и ела, но делала все как во сне, совершенно автоматически.
Принцесса Елена, сидя рядом с бароном Лотарем, то очень много и быстро говорила, то вдруг умолкала; иногда ее черные горящие глаза останавливались на Клодине, а рука вертела ложечку. Когда же странно отсутствующий взгляд Клодины встречался с ее взглядом, она краснела и становилась неестественно оживленной.
Никто не мог сказать, что случилось, но это висело в воздухе, лилось вместе с шампанским, об этом без слов говорили взгляды и лица, и каждый за столом понимал, что наверху, в герцогских покоях, что-то произошло, что идеальная дружба кончена и прекрасная Герольд сидит здесь последний раз.
Это сознание удручало всех присутствующих, делавших
Его высочество казался очень раздраженным, что было неудивительно. Герцогиня, против обыкновения, раскраснелась, она постоянно вытирала платком лоб и пила воду со льдом.
Наконец герцогиня встала, обед был окончен и в соседний салон подали кофе.
– Ее высочество ушла к себе и желает говорить с вами, – прошептала фрау Катценштейн Клодине.
Девушка почти бегом промчалась по лестнице и коридору. Она хотела знать, что сделала не так, в чем провинилась. У нее было ужасное предчувствие…
Герцогиня сидела на диване, опершись головой о спинку.
– Я хочу спросить тебя, – начала она с искаженным лицом и вдруг воскликнула: – Господи! Я… Клодина… – и кровь хлынула у нее изо рта.
Молодая девушка обняла ее; она не задрожала и не произнесла ни звука, пока горничная бегала за помощью. Голова герцогини, потерявшей сознание, лежала на ее груди.
Через минуту появились доктор, герцог и старая герцогиня. Больную отнесли на постель. Началась безмолвная лихорадочная деятельность, обычная в подобных случаях.
Клодина с исказившимся от страха лицом, в платье, забрызганном кровью, стояла, не замечаемая никем. Она несколько раз пыталась помочь, но никто не обращал на нее внимания, никто, казалось, не видел ее.
– Не случилось ли чего-то, взволновавшего герцогиню? – спросил доктор.
Герцог указал на Клодину.
– Фрейлейн Герольд, вы последняя были с ней, не знаете ли вы…
– Я не имею ни малейшего понятия, – отвечала она.
Старая герцогиня строго и враждебно посмотрела на молодую девушку. Она выдержала этот взгляд и не опустила головы.
– Я не знаю, – повторила она еще раз.
Внизу начался концерт. Герцог поспешно вышел из комнаты, чтобы прекратить его, и встретил принцессу Елену. Та задыхалась от быстрого бега: в саду ей сообщили страшное известие. Ее полные ужаса глаза говорили яснее слов.
– Ваше высочество, – сказал доктор, вышедший вслед за герцогом, – лучше было бы телеграфировать профессору Тольгейму. Ее высочество очень слаба.
Герцог испуганно взглянул на него и сильно побледнел.
– Не смерть, ради бога, – прошептала принцесса Елена, – только не это…
И она в ужасе отскочила, когда вышла Клодина в забрызганном кровью платье.
Клодина застала в своей комнате кузину.
– Господи, как ужасно! – воскликнула Беата. – Заметь, дорогая, в этом виноват ваш праздник!
– Нет! – тихо сказала Клодина, снимая платье.
– Не волнуйся так, у тебя ужасный вид! – продолжала Беата. – Там, внизу, страшная кутерьма. Я отослала няню с Леони и Эльзой подальше в парк. Здесь стоят лишь те немногие, кто хочет непременно узнать, как это случилось. Принцы у себя в комнате, наследник плачет от отчаяния… Кто же ожидал такое?