Дама сердца

Тайнер Лиз

– Да.

Лили снова унеслась мыслями в детство.

– Помните, как вы кричали на меня?

– Я не кричал.

– Вы сказали, что должны учиться, а мне следует играть в своем саду. Не в вашем.

– Наверное, я был занят учебой. Мне никак не давался греческий язык. Трудно было сосредоточиться, когда вы спрашивали значение каждого слова, которое я произносил.

– В тот день я должна была вернуться в дом своей матери, и бабушка сказала мне, что мама не любит нас и предпочла остаться в загородном

имении. Это был ужасный день.

Лили было почти десять, когда мать переехала в дом неподалеку. Но раздельная жизнь родителей не удалась – точно так же, как и их брак. У них не получалось жить порознь до юности Лили, когда случилась одна тихая – вполне себе обычная – ссора и нечто мрачное тенью легло на их лица.

– Я был бы добрее, если бы знал об этом, – промолвил Эдж.

– Это ничего не изменило бы. Мне стоило привыкнуть к ссорам. Мои родители не могли жить вместе и не могли жить порознь. Вплоть до… ну вы знаете эту историю.

– Да. Помню. Ваша мать уехала из дома, когда вышли в свет мемуары Софии.

– Незадолго до этого. Они с Софией были подругами, потом возникли какие-то разногласия. Не сомневаюсь: мама понимала, что София использует эту книгу как шанс поквитаться с ней. – Лили покачала головой. – Я и не знала, что такое спокойствие, пока она наконец не уехала.

– И вы уже не так часто выходили из дома.

– Меня просто никуда не приглашали.

– Я имел в виду прогулки в саду. Прежде вы проводили на свежем воздухе много-много часов.

Она засмеялась:

– Отчасти так выражался мой молчаливый протест. Мама как-то сказала, что солнце испортит мою кожу и никто не захочет на мне жениться.

Лили едва расслышала, как он буркнул:

– Я думал, вы проводили время со мной, потому что хотели в будущем стать герцогиней.

– Вы делали мой протест гораздо приятнее.

– А вы делали мою учебу более терпимой.

– Вы завидовали свободе, которой пользовались остальные?

Он покачал головой:

– Мне повезло. «Твой долг – это привилегия». Моя мать твердила это постоянно.

Тишина снова окружила, но не разделила их. На сей раз молчание нарушил Эдж:

– Хотя мне было любопытно, какая она – другая жизнь. Странно было бы не иметь никакой цели, и мне это чуждо. Поэтому я не протестовал против такой удачи – получить лучшее от жизни. Но обычная жизнь – остальная жизнь – настолько далека от меня… Как я могу достойно представлять страну, не понимая всего этого?

– Так вот почему вы обратили внимание на меня! Из-за моей заурядности?

– Лили, не вкладывайте слова мне в уста.

– Я хочу знать, о чем вы на самом деле думаете.

– Тогда не делайте поспешных выводов из моих слов.

Лили выпустила из пальцев ткань юбки, которую до сих пор сжимала.

– Вас так долго учили быть герцогом, что я задаюсь вопросом:

ваши слова – это то, что вы на самом деле чувствуете, или то, что вас научили чувствовать?

– Разве это важно? – отчеканил он.

– Однажды может стать важным. Если вы собираетесь жениться только потому, что так велит вам долг.

До нее донеслось его еле слышное сдержанное дыхание.

– Во время болезни я слышал у своей постели разные голоса, но мне не хотелось говорить или даже открывать глаза. Мой брат Эндрю спросил: «Думаешь, он умрет сегодня вечером?» И другой мой брат, Стивен, ответил, что этого не произойдет. А мне было все равно.

Лили вновь уловила аромат жимолости, и на сей раз ее замутило от сладости. Эдж был бледным, его глаза казались такими странными…

– Моя семья собралась вокруг меня, но все держались в отдалении. Мать подошла ближе, но только на какую-то секунду. Мои ожоги не были заразными, о чем должны были знать все мои близкие. И все равно они стояли в стороне.

– Но они были с вами. Вы наверняка не хотели, чтобы они грудились вокруг вас, мешая дышать.

– Не хотел. Но чувствовал, что жизнь потрачена впустую. Вся моя работа вдруг потеряла важность.

– Так теперь вы хотите позаботиться о появлении наследника? – оторвала его от воспоминаний Лили.

– Нет, – хлестнуло воздух тихое слово. – Я лишь хочу сделать все возможное в оставшееся у меня время. Меня учили быть герцогом, и я делаю то, что должен. Совершаю какие-то шаги и верю в их правильность. Но хочу от жизни большего.

– Малой толики заурядности? Жену, которая живет на окраине светского общества?

– Ну и что?

– Может статься, через несколько лет вы очнетесь и осознаете себя герцогом до мозга костей. Поймете, что нынешние слова были лишь реакцией на опасную ситуацию, едва не стоившую вам жизни. Тогда вам наверняка захочется видеть рядом жену, по праву принадлежащую высшему обществу и обладающую столь же впечатляющей родословной, как ваша.

– Мне наверняка захочется видеть рядом жену, которая будет держать меня за руку, когда я лежу при смерти, и которая будет тосковать по мне.

– Не думаю, что это обязательное условие брака.

– Должно быть обязательным.

– Да. Но если уж на то пошло, брак скорее разделяет людей, чем сближает, – заметила Лили.

– У моих родителей был хороший брак – большей частью.

– Вы можете нанять кого-то, чтобы вас держали за руку, тосковали без вас. Брак утомляет. Я понимаю вашу потребность иметь наследников. И вам стоит найти кого-то, кто сможет стоять с вами у всех на виду и создавать мир, который вы желаете. – Она отстранилась, добавив: – Но не стоит доверять кому-то свое сердце. Это слишком рискованная инвестиция, и на возврат капитала рассчитывать не приходится.