«Дама в черной перчатке» и другие пьесы

Шершеневич Вадим Габриэлевич

Улетает.

Действие второе

Улица. Быстрая смена дневных реклам. Ближний дом с незакрытой передней стеной: все квартиры видны. Улица все время дрожит, точно на нее смотрят в бинокль, перевертывая его: она то страшно увеличивается, то ребячески уменьшается.

Влюбленный:

Снова одинок… Снова в толпе с ней…Снова полосую воздух широкобокими криками, как плетью.Над танцем экипажей прыгают с песней,Негнущаяся ночь и одноглазый ветер.

Равнодушная:

Загоревшие от холода дома и лысина небесная…Вывесочная

татуировка на небоскребной щеке…Месяц огненной саламандрой взлез, но яСвой обугленный зов крепко зажала в руке.

Проходят. Над [улицей] кружится планирующий спуск биплана, с которого кричит

Лирик:

Но-но! Моя лошадка! Я поглажу твою шею,Взмыленную холодом. Не вертись! Здесь нет вокруг далеко луж!Эй, не балуй! Правее, правее, правее, правее!Не задень, конь мой,ГолубойНебесный околыш!Ты помнишь: я кричал дуракам: «Бросьте комМин тупых и гладких, как плеши!»Ну, что ты вертишь хвостиком,Словно пишешь письмо вон этой пешей!

Спускается. Спрыгивает с биплана.

Она такая же глупая, как и все. Она каждый деньКладет на одну чашку тело,А на другую душу.И радуется смело,Если душа перетянула. Ей не леньПоутру считать: сколько будет – океаны плюс суша.У нее на грудях холодные объедки поцелуев мужа.А она ими голодного любовника потчует.Смешная! Она не понимает, что в лужеОнаОтраженаС тремя грудями, как и прочие!Смотри: какую огромную каменную люлькуГород для людей у времени купил,А я сейчас возьму каланчу и, как в свистульку,Буду дудеть в нее из последних сил.

Биплан:

Тррррр-та-ту-ту-та-книзззззу-от-трррра-та-ззззенитаЗззззевают-зззззрачки-тррррр-зззззеленых-ззззиг-зззагов…

Лирик:

Эй, девушка, с глазами черней антрацита!Я у солнца выбил сегодня шпагу,Которую оно собиралосьВонзить в пухлые щеки Крита.Если бы ты знала, как оно перепугалось,ПокраснелоОт испуга, пожелтело,Как канарейки;Покупало у меня жалость,Пока на веки его не легли облака, словно трехкопейки.

Женщина:

Сегодня в город прибежала ужасно перепуганная судьба,Что-то кричала вродеТого, что умирает возле афишного столба,Обещалась быть подобной погоде,Переменчивой и нужной. «Только спасите!» – кричит,Трясет бутафорией оккультных книг,Хлопает домами, трещит,Пищит,А из ридикюля выпрыгивает за мигом миг.

Лирик:

Чего же вы все закисли, как сосиски,Выжеванные, тощие, как брошюрки стихов?!Возьмите пальцы судьбы, как зубочистки,И ковыряйте ими между гнилых веков.Если мир развалился уютно в каменном стулеИ хрюкает хлюпаньем хлябких калош,Так это потому, что секунды-пулиОставили следы, которых не сотрешь;Потому что старая, дряхлая истина докурена,А кому охота курить окурки, если есть папиросы.Жгите Голубиную книгу! В обложке

лазури она!Человечество при смерти от книжного поноса!

Голос:

Если б построить башню…

Другой:

Да, да! Башню громаднуюИ вскарабкаться на небо! Там, вероятно, тепло.Там уютно, там зала такая необъятная,Где ангелы поют светло.

Лирик:

Да неужели вы не знаете, что все …… охрипли,Что у них пополневшие голоса!Они и петь-то отвыклиС тех пор,Как в проходной дворОбратились ……У ……. пропали бицепсы и сердечные мускулы,Они стали похожи на мопсов толстых;Только и делают, что поднимают воронки ветра узкие,Как фужеры, и рычат тосты.Шейте из облаков сорочки бессвязно,На аршины продается лунная бахрома.

Художник:

Он все врет! Сверху косматый город кажется только грязнойСкатертью, на которой крошками набросаны дома.И наше счастье, что любовь не спустили мыС камнем на шее в муть его лирических валов.

Лирик:

О да! Я знаю: весь мир – это длинная, нервущаяся кинемофильмаОкровавленных, прыгающих женских языков.

Художник:

Как на крыльях мельницы, в водовороте событийТы, желающий жить, успел истлеть!

Лирик:

Неправда! Посмотрите,Да научитесь смотреть!СнимитеС душ запыленный монокль тысячелетий,Он врезался в душу и заставляет ее хрипеть,А ведь у вас есть розовенькие дети!

Женщина:

Мы боимся города, когда он начинает скакатьС однойКрыши на другую,Как каменная обезьяна,Поутру иПоройВечеровойНас тысячью голосов пугать,Вылезая, как из медальона, из тумана.

Мужчина:

У города нечищеные, желтые челюсти фонарей!

Другой:

Каждый день рушатся достраивающиеся скелеты!

Третий:

Трамвай слопал у меня пять детей!

Девочка:

Я не могу есть дома, как конфеты.

Лирик:

Вырожденцы! Занавесьте суетоюСвой разговор!Смотрите: день ночеет! В воздухе смуглеют почки!Город взмахнул трубоюЗавода, как дирижер,И вставил огни витрин в вырез фрачной сорочки!Смычок трамвая заскользил по лопающимся проводам,Барабаном загудели авто по мостовой,Все пляшет здесь и там,Трам-бум-бам!Научитесь каждый быть самим собой!

Художник:

Послушайте…