Дамасские ворота
Шрифт:
— Нет, — сказал Лукас. — Я никого не убивал.
— Извини, приятель. Человек погиб. И ты в ответе. Эта смерть может привести к другим смертям. На твоих руках — кровь. — Рыжий кивнул на стену бункера, за которой тянулись засушливые равнины, окружающие Кфар-Готлиб, фруктовые плантации и поля шпината. — Тут нет ни одного человека, который не был бы готов умереть за святость того, что принадлежит нам.
— Итак, мы даем тебе информацию и шанс ее обнародовать, — сказал напарник рыжего. — Отныне и до того, как все разрешится, важно, чтобы ты сотрудничал с нами. Что скажешь?
— Не знаю, — ответил Лукас.
Тогда они снова предъявили
Но, поглаживая подбородок, думал Лукас, если кто и замышляет разрушения на Храмовой горе, то уж скорее боевики Кфар-Готлиба, сверхпатриоты, породившие Абу Бараку, а не группа каббалистов-эстетов Де Куффа и Разиэля, в этом он был вполне уверен.
Лукас, не расположенный спорить, решил разобраться в этом позже. Линда тем временем плакала не переставая, и Лукас согласился со всеми условиями, которые ему ставили.
В какой-то момент вечером у ворот поселения появился Эрнест из Коалиции по правам человека. Он переехал границу на такси с нервным водителем, чтобы забрать Линду. Наконец хаверим отпустили Лукаса.
— Ты-то здесь как оказался? — спросил его Эрнест.
— Это долгая история. Я думал, тебя нет в стране.
— Уезжал в Прагу на конференцию. Но когда вернулся вчера, мне сказали, что Линда здесь.
— Кто сказал?
— Ну, у нас есть тут кое-какие контакты, — ответил Эрнест. — Не все, кто живет в Кфар-Готлибе, разделяют господствующую тут идеологию. Но я должен был приехать сам.
Он обернулся к Линде, которая притворялась спящей на заднем сиденье. Эрнест должен был ехать сам, потому что был одним из немногих, кто мог в относительной безопасности добраться от Газа-Сити до поселения.
Они с Лукасом переглянулись.
— Кто-нибудь вывез женщин? — спросил Лукас. — Сонию?
— Нуала и мисс Хендерсон сейчас на территории Детского фонда. Сония — на пляже.
— На пляже, — не понимая повторил Лукас.
— Ну, увидишь, — сказал Эрнест. — Так что говорят в поселениях? Похоже, над тобой поработали, вид у тебя тот еще. На побережье сможешь получить первую помощь.
— Можно прекращать поиски Абу Бараки. Абу Барака — это они. О каком побережье ты говоришь?
— Не удивлен, — сказал Эрнест; Линда заерзала на заднем сиденье, будто бы во сне. — Что еще они говорят?
— Что Бог на их стороне. И они хотят втюхать мне какую-то историю.
— Они — левая рука Бога, — задумчиво проговорил Эрнест. — И правая тоже.
— Знаешь, что я думаю? — сказал Лукас. — Когда-нибудь Богу отрубят Его хренову руку. — Тут он вздрогнул от пронзительного вопля Линды. Обернувшись, увидел, что та зажимает ладонями уши. — Я считаю, что должен быть суд, — продолжил Лукас. У него самого глаза слипались. — После гностической революции, когда тиккун восстановится, мы посадим Старикана в клетку в Пизе и проверим Его на вменяемость. Лично я сомневаюсь, что Он получит высокий балл.
— Спросим, где Его носило, — предложил Эрнест.
— В клетку в Пизе, —
— Но Он сам по себе поэзия, Крис, — возразил Эрнест. — А бомбы — это наше, а не Его. Как бы то ни было, Он лучше, чем Эзра Паунд [377] .
377
Эзра Паунд (1885–1972) — американский поэт, один из основоположников англоязычной модернистской литературы. С 1925 г. жил в Италии. Приветствовал режим Муссолини, в котором увидел просвещенного тирана. Во время Второй мировой войны вел программы Итальянского радио на английском языке, в том числе антиамериканского и антисемитского характера. В 1945–1948 гг. находился в лагере военнопленных под Пизой, где его держали в клетке без крыши, а потом отправлен в США и отдан под суд за пропаганду фашизма, однако был признан невменяемым и помещен в психиатрический госпиталь, где провел тринадцать лет.
— Два старых бородатых бродяги, — заявил Лукас, — обоим место в клетке.
— А что поселенцы Кфар-Готлиба думают? Хочет Бог мира или войны?
— Насколько я понимаю, — сказал Лукас, — иногда Он хочет и то и другое. Но обычно — в разное время.
— Как вы можете потешаться? — обозлилась Линда, хотя на самом деле они были серьезнее некуда. — Это исторически обосновано.
44
Бежав от гнева пророков, Лукас оказался на туманном берегу холодного Филистимского моря [378] , прогуливался среди эллинистического вида молодежи в тесных купальниках. Он только что вернул себе взятую напрокат машину, принял душ, сменил рубашку и надел поношенные шорты цвета хаки, которые оказались в дорожной сумке. Он искал Сонию, которая была где-то на пляже.
378
Библейское (Исх. 23: 31) название Средиземного моря.
Юные эллины были в основном израильскими моряками в увольнении. Их база располагалась на Зеленой линии и частично на израильской территории. Наконец он нашел Сонию среди волейболистов. Когда он позвал ее, другая девушка тут же встала на ее место.
— Что, якшаешься с врагом?
— Кто враг? Эти ребятишки? Они мне не враги. Я часто останавливаюсь здесь по дороге в сектор. У них всегда находится лишний пропуск.
— Очередная странность этой войны.
— Крис, я ни с кем не воюю. Что с твоим лицом? Оно все распухло.
— Кажется, ничего не сломано, кроме моста. Надо попробовать подогнуть его и поставить на место. Один зуб шатается.
— Тебя что, били?
— Да. В Кфар-Готлибе. Эрнест говорит, я не первый репортер, кому там досталось.
— Нужно помазать чем-нибудь дезинфицирующим.
— Ничего, пройдет.
Он взял ее под руку, и они пошли вдоль кромки воды; мелкие волны лизали им лодыжки.
— Мне только что рассказали, что ты возишь гашиш из сектора в Тель-Авив.