Дамка хочет говорить
Шрифт:
— Даешь прикурить трактористам. Грубишь, говорят.
— Лодыря и кнутом не жалко стегануть.
— Правильно, сеструха. Ты и ко мне построже.
— А ты что думаешь? С ними ругаюсь, а на тебя сразу рапорт накатаю, имей в виду.
— Не напишешь. Брат у тебя знает, как работать…
— Вот и давал бы полторы нормы, — перебила Тамара.
— Тебе все мало, не приставай.
— Чего на свое начальство напустился? — вступился отец.
— У нее только «скорей» да «побыстрей», премии грозится лишить… Не любят ее механизаторы.
— Не нужна их любовь, пусть делают, как нужно.
Премии
— Да тебе не угодишь никогда!
— Не мне — земле угодите… Горох сохнет, высыпаться начнет, срочно надо убирать и вспашку делать.
— Мы из кожи лезем и ночь прихватываем.
— Не все из кожи лезут, иначе еще вчера закончили бы.
— Будет вам на день глядя, — сказал отец. — Все скопом взялись бы да и покончили с горохом. Я тоже завтра иду помогать.
— Садись, подвезу. — Тамара села на мотоцикл.
— На своих двоих скорей доберусь, — отмахнулся Дима.
Когда Дима ушел на работу, отец сказал тете Кате:
— Подумать только, какой махиной сын управляет: К-700, двести пятнадцать лошадиных сил, легко сказать! Помнишь, ехал по нашей деревне первый трактор, как раз на пасху: трещит, дымит… Старушки шли в церковь, увидели «нечистую силу», закрестились, запричитали, бросились прятаться.
Мне очень хотелось посмотреть на самый большой и сильный Димин трактор, но меня совсем расстроил Музлан. Что-то неладное с ним, а что — не пойму. Подбегу, спрошу, а он молча отвернется и уходит, глядит вдаль или подойдет к Бобику и возится с ним. Бобик рад ему сильней, чем Любушке или Андрюшке.
Музлан почему-то не может просто так ходить по двору, как я, как Бобик. Первые дни он, видно, осваивался. А потом, когда все знакомо стало, — пошел по деревне. Я опасалась за него, как бы не покусали, задир у нас хватает. А он ни одной собаки не знал. Обычно на незнакомых обязательно кто-нибудь да набросится с лаем. Никто на Музлана даже не гавкнул. Чуют, что пес серьезный.
Потом перестал по деревне ходить. Я поняла, что он не может жить, как все наши собаки. Ходил по двору, похожий на нашего хозяина, который, когда совсем ничего не делает, тоже все шагает туда-сюда. О чем он думает в это время? Про других собак-то я знаю почти все, какие они, а Музлана не понимаю. Все жду от него чего-то хорошего. Но чего? Ведь вот смотрит на меня, и, кажется, недоволен, будто говорит: «Ну чего крутишься по двору? Неужели тебе это нравится? Всю жизнь, наверно, так крутилась». Ребята звали его на речку, в лес. Идет за ними не спеша, с достоинством, зато я от радости ношусь, пока, задохнувшись от усталости, не ложусь поближе к Музлану.
Увидел его пастух и сказал Андрюшке:
— Был бы помоложе — попросил бы его у тебя.
— Старенький, пусть отдыхает. Его в геологической партии Пенсионером звали, так он сердился.
— Конечно, все хотим быть помоложе.
Но что с Музланом! Оживился, обнюхивая пастуха, закинул ему лапы на плечо, хотел даже лизнуть. Еле увел его Андрюшка домой.
— Не сердись, — пыталась сказать я. — Все у нас хорошие, не только пастух. Надо ласкаться к людям.
— Не умею.
— Поучись у меня.
— Зачем? — Музлан фыркнул. — Видел, как надоедаешь людям.
Но все же Музлан немного меня послушался и вечером сел возле тети Кати, стиравшей белье. Я обрадовалась: привыкай, привыкай к ней. Вот она вытерла руки полотенцем и направилась встречать корову. Смотрю, Музлан пошел следом. Вскоре они вместе привели Марту. Когда она зашла в денник и хозяйка положила перекладину, Музлан лег возле. Он и по утрам стал помогать выводить Марту. Однажды, когда с Андрюшей встретили Марту, и она ринулась зачем-то в сторону, Музлан вдруг рявкнул: «Куда пошла!» — Молодец, Музлашка, соображаешь, — похвалил Андрюша, а дома сказал: — Мама, Музлан сможет провожать и встречать Марту.
И вот утром хозяйка открыла денник и сказала:
— А ну, Музлан, веди Марту в стадо. Веди.
Музлан покрутился вокруг, словно не веря, что ему доверяют, потом подошел к Марте и гавкнул. Корова послушно зашагала через двор к открытым воротам. Музлан оглянулся на хозяйку, а она рассмеялась:
— Иди, иди, помощничек, попробуй, — доведи Марту.
И он повел. Я бежала рядом, но он не обращал на меня никакого внимания, шел потихоньку за коровой. Марта оборачивалась, приостанавливалась, но Музлан добродушно и негромко лаял. Марта пошла со стадом, и Музлан, видно, не хотел возвращаться.
— Идем домой! — позвала я. Он остановился, потянулся, радостно взвизгнул и зашагал рядом с пастухом. Пастух равнодушно взглянул на Музлана, но тот шел, не отставая. И я побежала за ним: неужели пойдет пасти? Теперь пастух посмотрел на Музлана внимательнее.
— Что, Пенсионер, не сидится?
Он опустил голову, но вдруг так взлаял, что коровы вздрогнули. Какой голос приятный! Куда нашим собакам до Музлана!
Пастух остановился. Пес подошел, поднял морду и долго-долго смотрел на него, мол, возьми меня, пригожусь.
Музлан просит, а я переживаю: «Возьмет или не возьмет?»
Пастух погладил его, улыбнулся, потрепал голову.
— Айда, Пенсионер… Учить тебя не надо. Здесь не горы, полегче.
И они пошли. А я побежала домой. Что творилось с Бобиком — будто взбесился! Где Музлан? Я хочу с ним! Не визжал, не лаял, только хрипел, терзая цепь…
Ушел, ушел с пастухом Музлан! Жалко было, что он уходит на целый день, но я и обрадовалась: снова хозяева обратят на меня внимание, снова Любушка будет со мной играть и разговаривать. Но все равно очень грустно. Никогда так со мной не было. Тетя Катя посмотрела на меня и рассмеялась:
— Что с тобой, горюшко? Хвост поджала, голову к земле гнешь, словно провинилась. Какая у тебя-то печаль?
Ну что тут ответишь!
— Уж не по Музлану ли скучаешь?
Я так и подпрыгнула. Да, да — вот почему мне грустно! Я забегала по двору. Как он там? Есть коровы смирные, а есть такие, что и на рога могут поддеть, это не овцы. Сумеет ли Музлан пасти? Не будет ли пастух его ругать?
Ох, Любушка, скорей бы коров пригнали…
— Сейчас принесу хлеба с маслом, — сказала Любушка. Будто кроме еды мне ничего не надо… Я залезла а будку и стала ждать. А потом выбежала за деревню, прислушалась: не замычат ли вдали коровы, не защелкает ли бич, не услышу ли приятный лай Музлана?… Знала, что еще рано, но я ждала, ждала…