Дамская дуэль
Шрифт:
– Нет ничего проще, – возразил Лапинский, – вот найти бедную девушку, которая пойдет за тебя, пойдет из чистой любви, было б гораздо труднее; наши барышни из старых дворянских родов, но с пустым кошельком, те все как одна метят выскочить за генерала или, на худой конец, за богатого сельского барина; а вот дама, которая сама имеет громадное состояние, уже может позволить себе роскошь выйти замуж за мужчину, которого она полюбит.
Кольцов улыбнулся.
– Ты, может статься, уже и невесту для меня in petto [2]
2
Наготове, на примете (итал.)
– Почему бы нет? Хоть целую сотню, – ответил Лапинский, – я в этом деле уже не одному славному парню помог, из чистого удовольствия от самого процесса, и еще потому, что я, как тебе известно, во всем люблю порядок и поддерживаю его, то для этой цели составил себе точный и обстоятельный каталог всех наших готовых на выданье дам.
– Что? – веселея, воскликнул Кольцов. – Каталог невест?
– Вот, – продолжал Лапинский, извлекая из кармана довольно объемистую записную книжку, – вот он, голубчик. Здесь ты найдешь всех наших красавиц без исключения, каждую с точным индивидуальным описанием, а также с указанием размеров состояния, особенностей характера, изложением предыдущей жизни и иных обстоятельств.
– Это и в самом деле дорогого стоит, – засмеялся Кольцов. – Позволь-ка взглянуть.
И оба молодых офицера углубились в изучение каталога невест.
– Я порекомендовал бы тебе продвигаться в алфавитном порядке, – после некоторой паузы заговорил Лапинский, – попытай счастья у первой, а коли получишь отказ, переходи к осаде следующей, и так далее от «А» до «Я».
– Это, знаешь ли, было бы чересчур легкомысленно, – заколебался Кольцов, – я со своей стороны готов покориться участи и подставить шею под каблук женщины, но это должен быть каблук… то бишь, женщина, хотел я сказать, которую я полюблю.
– И какой же на твой вкус должна быть, блондинкой, шатенкой, брюнеткой?
– Я в первую очередь придаю значение скромности нрава.
– Тогда можешь стреляться прямо сейчас, – воскликнул Лапинский, – в империи и при дворе Северной Семирамиды, Екатерины Второй, искать скромный нрав! Или ты не знаешь, что наши лучшие женщины сплошь, как минимум, амазонки, вдохновленные высоким примером, и синие чулки?
– Следовательно, что же делать?
– Если ты слишком совестлив, чтобы следовать по алфавиту, то предоставь фатуму самому сделать выбор, – высказал предположение озорной товарищ.
– Как?
– Как? Очень просто. Мы поступим, как поступают арабы, когда обращаются за советом к Корану, – ответил Лапинский, – мы проткнем мой каталог иголкой, и там, где кончик застрянет, ты найдешь избранницу.
– Хорошо.
Лапинский взял иголку и поступил в точном соответствии с ритуалом и с серьезностью ближневосточного фаталиста, потом раскрыл проколотую записную книжку.
– Тебе страшно повезло, – проговорил он, отыскав и проверив
– Не тяни, объявляй! – взволнованно воскликнул Кольцов.
– Княгиня Людмила Меншикова, – зачитал Лапинский, – вдова князя Ивана, двадцати трех лет от роду, высокая, с импозантной фигурой, стройная, великолепные формы, гордая, красивые черты лица, черные волосы, горящие глаза, разговаривает низким альтом. Характер твердый и надежный, нрав повелительный, но любезный и привлекательный, остроумна, изрядно образована, владеет состоянием в два миллиона рублей, совершенно свободна и не имеет долгов, полностью независима от своих родственников. Репутация как в замужестве, так и после безупречна. Особые примечания: слывет мужененавистницей.
– Она, часом, не служит в армии? – спросил Кольцов.
– Погоди-ка. Да, верно. Она служит в Симбирском полку в чине майора.
– Это весьма некстати, – заметил Кольцов.
– Почему? Ведь все наши амазонки без исключения носят офицерские эполеты: графиня Салтыкова, госпожа Самарина, девица Софья Нарышкина и многие другие, а госпожа фон Меллин даже командует полком.
– Ну скажи на милость, – вскричал Кольцов, – как же мне объясняться в любви и сделать предложение вступить в брак своему начальнику?
– Не вижу здесь ничего такого, что противоречило бы уставу, – ответил Лапинский. – На твое счастье Петр Великий совершенно не предполагал, что в армии когда-нибудь появятся подпоручики в кринолинах и даже майор, составляющий конкуренцию самой Венере Медицейской. Итак, соберись с духом, чай, не повесят же тебя за это, сейчас спокойно располагайся на ночлег, а завтра мы приступим к боевым действиям, то есть, господин подпоручик Преображенской гвардии примется ухаживать за господином майором Симбирского полка.
На следующий день около полудня Кольцов был с веселым шумом разбужен своим товарищем, который в приподнятом настроении и с лихо закрученными усами, звеня большими шпорами, вошел к нему в комнату.
– К оружию! – прокричал Лапинский. – На врага! Война начинается, к оружию! – и тут же, подойдя к ночному столику, принялся кулаками отбивать на нем утреннюю зарю.
Кольцов, самоубийца, сладко потянулся в постели и широко зевнул.
– Ты чего так торопишься? – проговорил он, продолжая лениво потягиваться. – Мы ведь с тобой никуда особенно не опаздываем.
– Очень даже опаздываем, – крикнул товарищ, – ты, верно, забыл, что у меня всего месяц времени, чтобы женить тебя, мой дорогой, иначе, если из этого ничего не получится, у тебя вполне хватит безрассудства лишить себя драгоценной жизни. Стало быть, к оружию, тем паче, что наступил час, когда княгиня Людмила Меншикова, согласно подтверждающимся донесениям моих шпионов, пьет утренний шоколад на террасе своего дворца.
– У тебя уже шпионы есть? – удивленно пробормотал Кольцов, начиная тем временем одеваться.