Дамы убивают кавалеров
Шрифт:
– Ну? Узнала?
– Узнала. И вполне довольна, что с тобой познакомилась. Подумаешь, преступный лидер. Я, может, люблю лидеров. Любых. Может, я люблю сильных мужчин. – Даша прищурилась и вызывающе прямо посмотрела на Малыгина.
От Дашиного кокетства, от ее загадочности и женской силы у Малыгина вдруг застучало в висках. Кровь прихлынула к голове, в глазах затуманилось, засосало под ложечкой. Возникло непреодолимое желание (примерно как много лет назад с отличницей Сладковой): схватить эту Дашу за руки, выдернуть из-за столика, оттащить в ресторанный туалет и там распялить – прямо у рукомойника, раком. Но со времен отличницы Сладковой прошло двадцать лет. И тысячи две,
Поэтому Петя только сжал в ручище ножку хрустального бокала. Проговорил хриплым от желания голосом:
– Ладно. Давай с тобой выпьем. Проблядь. Шпионка.
Она не обиделась. Наоборот, усмехнулась и потянулась к нему с рюмкой. Он мгновенно заставил себя успокоиться. За двадцать лет он научился контролировать влечение (как и все прочие свои чувства). Чокаясь с Дарьей бокалом с водкой, он мысленно сделал для себя две пометки. Во-первых, надо проверить ту информацию, что она ему сгрузила. Про ограбление Рубцова по кличке Рупь. Про то, что это преступление совершили люди хозарина Эльшада с автосервиса «Шумахер». Хотя Малыгину почему-то казалось, что она сказала ему правду. Что она зачем-то слила ему достоверную информацию. А раз так: надо разузнать, откуда она эту информацию взяла. Узнать, кто эта Дашка, черт побери, такая. Почему она в его жизни появилась. В самом деле случайно? Или все-таки нет? Может, она, эта женщина в соку, – мощная подстава?
Нарим Каримов, хозарский тудун по кличке Черный, скромненько сидел на корточках во дворике перед Бутырской тюрьмой. Ждал. Курил. Сплевывал себе под ноги.
Он специально оделся плохо, в духе «черных хозар», чтобы не привлекать к себе лишнего внимания: спортивные штаны, китайская майка, на руке грошовые часы «Касио». Вот только туфли не сменил: ботинки оставил, ручной работы ботинки, за пятьсот долларов. Не мог он ходить в дешевых туфлях. Ноги болели.
Наконец после получаса ожидания из дверей тюрьмы вышел его юный смазливый двоюродный племянник Эльшадик, начальник автосервиса «Шумахер».
Нарим встал с корточек, подошел к нему:
– Здравствуй.
– Здравствуй, брат.
Они обнялись.
– Спасибо, что вытащил меня, – сказал Эльшад.
– О чем ты говоришь! Как я могу допустить, чтобы мой брат в тюрьме сидел!
– Я очень благодарен тебе, брат, и великому хакану, и всей общине.
– Пойдем, брат, я тебя домой отвезу.
– Большая честь для меня.
Они вышли на яркую Новослободскую улицу и подошли к неприметной «шестерке» с ржавыми подпалинами. За рулем машины сидел хозарин. Сзади – еще один.
– Где твой «Брабус», брат? – осмелился спросить Эльшад. Он радостно щурился на ярком московском солнце.
– Если к тюрьме на «Брабусе» приезжать, – ухмыльнулся Черный, – значит, больше за тебя платить пришлось бы.
Эльшад не решился узнать, сколько хозарская община заплатила за его освобождение. Да Черный и не сказал бы ему. Но сам Черный, конечно, знал точную сумму: десять тысяч долларов за освобождение Эльшада под подписку о невыезде. Не считая, конечно, тех денег, что хозарская община ежемесячно платила русским судейским, прокурорским, адвокатским и милицейским людям.
– Садись вперед, брат, – сказал Черный.
– Большая честь для меня, – пробормотал Эльшадик. Открыл переднюю дверцу и сел рядом с водителем.
Нарим Каримов устроился сзади. Рядом с ним
«Шестерка» резко взяла с места и, рванув поперек дороги, поперек всех пяти полос Новослободской улицы, пошла на разворот.
Эльшада арестовали за незаконное хранение наркотиков в особо крупном размере. Менты нашли триста граммов героина в его автосервисе. А в другом боксе автосервиса обнаружили около килограмма конопли. Эльшаду светила статья двести двадцать восьмая, часть четвертая: от семи до пятнадцати лет с конфискацией. Конечно, хозарские адвокаты постарались. Добились, чтобы дело переквалифицировали на ту же статью, но часть первую: «хранение без цели сбыта». При таком повороте Эльшад получил бы не более двух лет. Скорей всего даже – условно. Поэтому его и выпустили теперь из КПЗ под подписку о невыезде. Черный был доволен. Эльшад – тоже. Он и не собирался никуда выезжать из столицы.
Ржавая «шестерка» проехала по Савеловской эстакаде и вышла на Бутырскую улицу. В салоне все молчали. Тудун Черный не говорил, а остальные хозары не решались прервать его молчание.
«Эльшад слишком много знает. А именно: как в столицу идут наркотики по «южному пути», – думал Черный.
Автосервис «Шумахер» служил перевалочной базой для наркотиков, поставляемых хозарами в столицу через Кавказ. Конечно, автосервис являлся всего лишь одной из многих хозарских перевалочных баз. И, конечно, смазливый Эльшадик знал далеко не все о марафетных путях, налаженных общиной. И легавым он все равно бы ничего не рассказал. Даже то, что знал.
«Это не проблема: рассказал – не рассказал, – продолжал размышлять Черный. – Проблема в том, что в автосервисе менты нашли тогда не наш наркотик. Чужой наркотик. И даже не просто чужой. А конкретно именно тот, что принадлежал воронцовским. Вот это – самое херовое.
Это означает следующее. А именно: то, что красавец Эльшадик, отцовский любимчик, пытается вести свою игру с марафетом. Значит, он по тем каналам сбыта, что годами налаживались всей хозарской Семьей, берет и пускает на продажу свой личный товар. И с этого товара Эльшадик получает прибыль. Но не делится с Семьей. Это нехорошо.
Но еще хуже, – думал тудун Каримов по кличке Черный, – где Эльшадик берет свой «левый», неучтенный белый товар. Похоже, Эльшад ничем не брезгует. Может, он покупает. Причем у врагов. А скорее всего ворует его. Так случилось в последнем случае, с тем героином, что нашли менты. Значит, красавец Эльшадик нанял себе отморозков из числа «черных хозар». Те воруют для него героин. Эльшад продает его. Вот такая схема».
Ржавая «шестерка» с хозарами скромно ехала, стараясь не привлекать к себе ничьего внимания, в центральном ряду Алтуфьевского шоссе.
«Ладно, пусть не делится, – продолжал размышлять Черный. – Пусть ворует. Но почему Эльшад ворует там, где не следует воровать? Почему он у лютых врагов, у воронцовских, ворует? Воронцовские теперь на уши стали. Малыш объявил хозарам войну. Сам папа, великий хакан, пытается с ним договориться. Главарь воронцовских не желает ничего слушать. Шайтан закрыл ему уши. И все из-за трехсот граммов героина. Героин кто-то похитил у воронцовского наркодилера Рубцова. И это оказалось для Малыша поводом. Поводом к войне против хозар. Зачем было давать Малышу такой повод?»