Дань для Хана
Шрифт:
Мне помогли выйти — неделикатно за руку потянув.
— Хоть шаг к побегу — я с тебя живьём шкуру спускать собственноручно буду, — пригрозил Хан, даже на меня не глянув. Он вперёд смотрел, но явно в никуда — в свои тягучие, полные мести и боли мысли.
Я его услышала. Предельно ясно.
Мужики за мной в магазин зашли.
А я рассеянно взглядом по помещению скользнула. Продавщицы, меня увидев, побледнели, в лице изменились. Вроде знакомые… я дорогие магазины хорошо знала, как и персонал, потому что с подругами часто гуляла и все новые коллекции на себя
А сегодня ничего не видела и плохо различала слова продавщиц-консультанток. Шла по рядам и просто снимала какие-то вешалки, не особо задумываясь, что брала. Ни цвет, ни фасон, ни модель, ни размер — мне плевать было.
— Может, подсказать всё же? — когда очередную вешалку сняла и на согнутую в локте руку повесила, хотя там уже места не было.
— А? — я заторможенно вырывалась из паутины пережитого ужаса. — Вот это пробейте, — не в себе пробормотала, дойдя до кассы и свалив кучу перед кассиром. Девушка в сомнении на груду покосилась, на меня, на мужиков, стоящих у выхода в магазин.
— Вы уверены, что вам всё это нужно? — робко уточнила кассирша с виноватым лицом.
— Всё? — вторила я и уставилась на гору тряпок.
— Вещей пять важных пусть возьмёт, остальное лишка! — раздался голос одного из мужиков. Он телефон от уха убрал и, выключив, спрятал в карман лёгкой куртки. — Слышь, малая? — меня презрительным взглядом окатил. — Бегом отоваривайся. Хан сказал: «Пять вещей!», — грубовато повторил для меня тупенькой.
— Тогда, — кивнула я. — Трусы, лифчик, носки… — запнулась и на этом повернулась к охраннику, — это за два предмета считать или один?
— Не умничай, коза, лучше поторопиться, иначе, в чём есть, в том и будешь ходить!
— Футболку, джинсы, — продолжила список для ушей продавщицы. — Кеды, куртку… — запнулась на далёкой мысли, что мне ещё жить и мстить, а стало быть, выкручиваться нужно. — Платье… — чуть в мозгах просветлело. — Мне нужно жениха покорить в самое паховое сердце! — отчеканила голосом, в который возвращалась жизнь.
Одеваться отказалась. Я облёванная, зарёванная чухондра с грязными ногами… Лучше свиньёй похожу, может совесть взыграет у Хана.
Охрана ни слова на это не сказала. Безлико за нами наблюдала, пакеты загребла, расплатилась и к машине меня сопроводила.
— Что-то ещё? — уже дома уточнил Хан, когда вошли в зал на первом этаже, а пакеты с покупками рядом со мной сгрузили.
Меня аж зло взяло.
Он потерял свою семью… а теперь топтал чужую, при том, что понимал, что нас, скорее всего, подставили. Разве это справедливо? Его горе — оно не передать словами, какое страшное! Боль — да, она, конечно, отупляла, ослепляла, оглушала, но как добиться протрезвления у живого мертвеца, потерявшего вкус к жизни и уже нежелающего слышать других???
Как???
Я жить хочу!
И я хочу доораться до этого монстра.
Я НЕ ВИНОВНА! И МНЕ ОЧЕНЬ… ОЧЕНЬ ЖАЛЬ!!!
— Телефон и симка с инетом, — не ёрничала, да и вопрос я восприняла серьёзно. Хан на меня так странно посмотрел, будто я его удивила.
Зато потом удивилась я, когда меня в ту самую комнату поместили, где фотки стояли… В спальню
И конечно шоком стало, когда выйдя из душа, на постели нашла телефон… стационарный, доисторический… детский с крутящимся циферблатом. А рядом конверт с новой симкой… и, бл*, такой бестолковой без нормального аппарата!
Шутник… Он, мать его, шутить изволил?
Во мне опять проснулась стерва!
Что ж, пошутим, Хан! Ох, пошутим…
Глава 9
POV Хан
Дом покидал с Адским жжением в груди и желанием закопать идиотку в могилу с дочерью, потому что слушать яд Юсуповой становилось всё невыносимей. И домой меня не тянуло — он теперь был пустым и безжизненным. Поэтому нагрянул к сыну, но, к удивлению, мне открыла Юсупова старшая. Девка меня увидала, прочь шарахнулась в арку столовой/кухни.
Мы с парнями прошли в зал. Я упорно делал вид, что меня ничто не колыхнуло, но на деле — разрывало от бешенства.
Юсупова не показывалась, мы сидели долго, и когда я не выдержал, набрал сына:
— Я у тебя, — бросил ровно.
— Что-то опять случилось? — сын явно куда-то шёл, голос был запыхавшимся.
— Да, — короткая пауза, — мне дверь открыла Юсупова, — пояснил мысль нарочито спокойно.
— Бл*, - досадливо буркнул Карим. — Хан, не начинай выносить мозг, — тотчас огрызнулся, в который раз подтверждая, что при всей кажущейся мягкости характера, он не боялся ни бога, ни… меня. Хотя в том был виновен я, мне было всего ничего, когда Карим родился. Воспитывать сына мне было некогда. Всё наше общение сводилось к редким «привет, как дела» и было скорее, как у братьев, чем, как у отца с сыном. Поэтому Карим и говорил со мной порой не как со строгим батей, а как со старшим, вечно придирающимся к нему, братом.
— Я скоро буду, — отчеканил, упреждая любое желание с ним поругаться по телефону. — Мы поговорим!
Я так и сидел на диване. Всё всплывающие вопросы решал по мобильному. Юсупова на глаза не показывалась, но мышью по кухне шныряла. Оттуда тянулся приятный запах.
Мои ребята зашевелились. Да и я сам запоздало вспомнил, что не обедал, не ужинал.
— Вы опять скопом?.. — сын вошёл домой со своей парой охранников. Его это явно тяготило, но мне плевать — переживёт, вернее, для того чтобы пережил, они за ним и ходили. — Могли бы хоть обувь снять, — недовольно обронил Карим. Это у нас вместо семейного приветствия: я молча жду его ворчливых упрёков, а потом начинается спор…
В этот раз спор начал чуть погодя, уже в столовой, где нас ждал засервированный стол.
Я внимательно следил за тем, как поглядывали друг на друга Юсупова и сын. Как её щёки краснели, глаза блестели. И Карим был на удивление улыбчив. Давненько его таким не видел. Он сиять начинал…
Ох, не нравилось мне это.
Я сидел во главе стола, где даже для ребят нашлось место, хотя по обычаю, они отдельно ели. Не потому что я заставлял, а потому что им так было удобней, да и ржать любили, чего я за стол не приемлел.