Дан приказ...
Шрифт:
Машина часто останавливалась и подолгу простаивала в ожидании, пока пройдут колонны людей. Наконец выехала на центральную площадь города - Виктория. Позади остался полуразрушенный гитлеровскими летчиками дворец короля Михая. Проехав еще немного, свернули на красивый бульвар из декоративных деревьев и цветов и остановились у парадного входа в невысокое нарядное светло-серое здание. Здесь располагалось командование авиации королевской Румынии.
– Приехали, - сказал Мирча и спросил: - Как доложить о вас адъютанту командующего?
– Зачем докладывать,
Поднялись по широкой лестнице. На втором этаже их встретил адъютант бригадного генерала Давыдеску, исполнявшего тогда обязанности командующего авиацией. Адъютанту объяснили цель визита, и он скрылся [89] за массивной дверью кабинета командующего. Генерал принял капитана Павленко один. Он владел русским языком и в переводчиках не нуждался.
– Я вас слушаю, - сказал Давыдеску. Его серые колючие глаза, смотревшие из-под огромного лба, впились в Петра.
– Нам известно, - начал Павленко издалека, - что военно-воздушные силы Румынии все время пополнялись новыми самолетами из Германии в обмен на нефть и пшеницу.
– Ну и что же?
– Скажите, когда вы получили последнюю партию?
– Одну минуту, - сказал Давыдеску и нажал кнопку.
В кабинет вошел высокий седой полковник. Генерал отдал ему приказание. Полковник удалился. Наступила пауза.
– Чем еще могу служить?
– не без иронии спросил командующий.
– Спасибо. Больше ничего не надо.
Полковник возвратился и положил на стол генерала папку с документами. Давыдеску извлек из нее огромную ведомость и начал громко называть даты и количество поступивших самолетов. Петр все тщательно записывал.
– Называйте, пожалуйста, номера новых самолетов, - попросил он генерала.
– Хорошо.
Оказалось, что последняя партия немецких истребителей Ме-109-Е5, состоявшая из двенадцати машин, прибыла на аэродром Пипера в июле 1944 года. Ими и была вооружена группа истребителей королевской гвардии, несшая службу ПВО Бухареста. Эти сведения представляли для советского командования большую ценность.
По распоряжению командующего капитану Павленко выделили легковую машину. Ее шофер солдат Федор Дмитриеску неплохо говорил по-русски. Познакомились. Федор был родом из города Браила. Его отец румын, мать украинка. Оба рабочие консервной фабрики. Сам он до службы в армии тоже был рабочим. Пока ехали до гостиницы и устраивались в ней, Федор рассказал капитану о тяжкой доле румынского солдата, об издевательствах, которые чинили офицеры над [90] рядовыми, выходцами из семей рабочих и крестьян. Шофер несказанно радовался новым порядкам.
Утром следующего дня, когда бухарестские улицы еще были пустынны, Дмитриеску вез капитана Павленко на аэродром Пипера. Они продолжали разговор о бесправном положении румынских рабочих, крестьян и солдат, о наступающих переменах.
Но вот показался аэродром. У самолета Петра уже ждал Василий. Он коротко доложил о готовности к вылету и спросил:
– Куда теперь путь держать будем?
– Домой. Наш штаб, должно быть, уже переместился в Васлуй, туда
Крепко пожав на прощание руку шофера Дмитриеску, они заняли свои места в кабинах самолета и пошли на взлет. Петр оглянулся. Федор продолжал стоять на месте, энергично махая руками.
По- 2 летел вдоль шоссе Бухарест -Бузеу - Фокшаны, по которому двигались длинные вереницы автомашин. Всходившее солнце светило в кабину. Веяло утренней свежестью. На душе было весело и радостно. Петр начал обдумывать план доклада о выполнении задания. «А ведь добытые сведения, - думал он, - говорят о многом. Во всяком случае, ясно, что самолетостроительные и моторостроительные заводы фашистской Германии работают на всю железку и по сей день…»
Показались Фокшаны, а за ними - характерный изгиб реки Серет. Справа по курсу заметили серию огромных взрывов.
– Неужели бомбежка?
– спросил Павленко.
– Не может быть. Да и самолетов противника не видно, - сказал старший лейтенант и стал прижимать к земле По-2.
Вдруг самолет тряхнула неведомая сила, отчего он встал на дыбы, словно норовистая лошадь. Петр сильно ударился затылком, а потом лбом о борт кабины и чуть не потерял сознание. Перед самым носом самолета успел заметить огромный столб огня, дыма и пыли. Машину мотало из стороны в сторону, но она продолжала лететь. Пилот искусно выровнял ее и посадил на ровную косу сухого ила. Выскочив из кабины, Василий первым делом бросился перевязывать голову капитану. Затем они вместе начали осматривать самолет и выяснять причину вынужденной посадки. [91]
Оказалось, что наши саперы в это утро взрывали доты Фокшанского укрепленного района. По-2, летевший на малой высоте, появился над этими дотами внезапно и угодил прямо на взрыв. Так что винить некого.
Через два часа сведения о новых фашистских самолетах были доложены командующему фронтом генералу Малиновскому, маршалу Тимошенко и тут же переданы в Москву специальным донесением для доклада в Ставку. А вечером оттуда передали благодарность за отлично выполненное задание. Полковник Абалакин и капитан Павленко облегченно вздохнули и пожали друг другу руки. Вскоре за мужество и отвагу в Ясско-Кишиневской операции их наградили боевыми орденами.
Прошло немногим меньше месяца. Капитана Павленко срочно вызвали к представителю Ставки маршалу авиации Г. А. Ворожейкину, сменившему маршала авиации С. А. Худякова. Григорий Алексеевич несколько дней тому назад прибыл из Москвы в румынский городок Питешти, где тогда находился штаб 5-й воздушной армии.
«Снова какое-нибудь необычное задание поручат», - думал Петр. Но на этот раз его ожидало новое назначение, о котором он не мог даже предполагать. Прибыв к маршалу, Павленко представился по всей форме. Из-за стола ему навстречу вышел высокий, средних лет человек. Лицо было строгое, но глаза внимательные, добрые. От всей могучей фигуры веяло силой, здоровьем и волей. Китель украшали ряды орденских планок: маршал был награжден несколькими орденами Ленина, Красного Знамени, Суворова.