Дань с жемчужных островов

Стайл Кристина

Овец, конечно, спасли, но после этого случая Фартану но доверяли никаких общих дел, а вскоре к нему пришли самые почтенные старики и сказали:

— Мы все хорошо тебя знаем, Фартан, и поэтому, подумали и, решили, что лучше бы тебе было уйти от нас.

— Куда же я пойду? — изумился юноша, — Здесь мой дом, и других мест я не знаю.

— За домом мы присмотрим. А другие места… Мир целик. Может, побродив по свету, ты все-таки наберешься ума? Вот тогда и возвращайся. А мы не можем нянчить тебя до старости.

Они еще что-то говорили,

а Фартан уже размечтался о диковинках, которые он увидит в дальних краях, о благодарных людях, которые с пониманием отнесутся к его бесчисленным блестящим идеям, о знаниях и умениях, которых он наберется вдали от дома, о том, как встретят его в родном селении, когда он вернется сюда богатым и знаменитым. Поблагодарив стариков и слегка удивившись, почему это не он сам все так хорошо придумал, Фартан быстро собрался в дорогу и на следующее утро покинул маленькую долину.

То ли Светлые боги одарили его особой милостью, то ли ему просто случайно повезло, но путешествие Фартана проходило без особых приключений. Несколько раз он до нитки промок под внезапно нахлынувшим проливным дождем, однажды чуть не сорвался в пропасть, наступив на шатающийся камень, — вот и все неприятности, с которыми пришлось ему столкнуться в пути. Благополучно миновав горный перевал, через три дня Фартан уже шагал по земле соседней страны — Коринфии. Спускаться с горы оказалось намного легче, чем взбираться на нее, и скоро юноша вступил в лес, столь же чуждый и незнакомый ему, как и неприступные скалы.

Вечерело. Полная луна, бледная и почти незаметная днем, становилась все ярче. Небо постепенно темнело, на нем загорелась первая звезда, следом за ней еще одна, сломи и невидимые мастерицы расшивали темно-синий, почти черный бархат узором из диковинных драгоценных камней. Высокие деревья, окружавшие путника, слились в сплошную темную стену, застонали ночные птицы, подали голоса хищники, вышедшие на охоту. Неприятный холодок пробежал по спине Фартана, но заночевать в лесу он не отважился, и ему ничего не оставалось делать, как упорно идти вперед по узенькой тропинке, освещенной призрачным, блекло-голубым лунным светом.

Тропинка петляла, то ныряя в высокий кустарник, то выводя юношу на крошечные полянки, то пропадая в пушистых мхах. Стараясь не потерять ее из виду, Фартан внимательно смотрел под ноги, лишь время от времени поднимая глаза, чтобы взглянуть, не видно ли впереди хоть крошечного огонька — спутника человеческого жилья. Постепенно лес начал редеть, и юноша ускорил шаг, торопясь выйти на открытое пространство. Он так спешил, что не сразу услышал, как над его головой в кроне высокого дерева с толстыми корявыми ветвями что-то треснуло, а потом ветви зашевелились, хотя ночь была на редкость тихой, без малейшего ветерка.

Фартан замер, стоя на одной ноге, не отваживаясь опустить вторую, и прислушался. Нет, ему не показалось. На дереве кто-то сидел. Задержав дыхание, он медленно поднял голову и попытался рассмотреть, что происходит там,

в вышине. Словно стремясь ему в этом помочь, полная луна выглянула из-за набежавшего на нее облака. Совсем близко, ни расстоянии двух-трех локтей от лица Фартана, на той ветви лежало животное, совершенно незнакомое юноше.

Оно было размером со среднюю собаку, но походило на кошку. Надменный взгляд хищника изумил Фартана, но не менее удивительным был и облик зверя. Сильное, мускулистое тело, длинные лапы, короткий, как будто обрубленный, хвост и небольшие изящные уши с кисточками на концах — ничего подобного юноша никогда не видел. Зверь зашипел, оскалившись, и Фартан мгновенно понял, что пятнистая кошка питается отнюдь не травой.

Он полжизни отдал бы сейчас за то, чтобы оказаться подальше от дерева, но ноги отказывались ему служить, а кроме того, бежать все равно было бесполезно: одним прыжком хищник запросто мог бы настичь свою жертву. Фартан зажмурился, прощаясь с жизнью. Медленно текли минуты, по ничего не происходило. Юноша снова открыл глаза и вздрогнул, встретившись взглядом с кошкой, которая рассматривала его с явным любопытством.

— Что, испугался? — услышал вдруг Фартан.

«Я либо сошел с ума, либо умер», — подумал он, оглядываясь и лишний раз убеждаясь, что, кроме него и зверя, никого тут нет.

— Я к тебе обращаюсь, — раздался тот же голос, и до юноши наконец-то дошло, что с ним разговаривает хищник, вальяжно развалившийся на дереве. — Что за народ пошел? С ними говоришь по-человечески, так нет, даже словечка не вымолвят. Еще раз спрашиваю: испугался?

— Н-н-не оч-чень… — выдавил из себя Фартан.

— Скажешь тоже, не очень! — фыркнула кошка, сощурившись и окидывая Фартана оценивающим взглядом. — И дураку ясно, что у тебя коленки дрожат.

— Н-н-но п-п-поч-чему ты… — начал вдруг заикаться юноша.

— Почему я разговариваю? — Фартан мог чем угодно поклясться, что зверь улыбнулся. — Поживи в нашей деревне и не такое увидишь.

— Я… Я… — Ему явно не хватало воздуха.

— Да перестань ты трястись! — рыкнула кошка. — Не съем я тебя. Я вообще людей не ем. — Она вздохнула. — Нельзя мне. Вот зверя какого-нибудь — пожалуйста. — Она снова вздохнула, а затем, сладко потянувшись, мягко и совершенно бесшумно спрыгнула вниз. — Впрочем, какие теперь звери! У тебя так стучат зубы, что даже глухой услышит. Прекрати! Ты начинаешь мне действовать на нервы.

— Я… Я и не боюсь уже, — попытался оправдаться Фартан.

— Бабушке своей расскажи! — подернула плечами кошка. — Ладно. Я могу тебя понять. К этому надо привыкнуть.

— К чему привыкнуть?

— Ты куда направляешься? — словно не замечая его вопроса, поинтересовалась кошка.

— Да так, никуда, — ответил Фартан. — Мир посмотреть.

— Давно идешь? — продолжала расспрашивать кошка.

— Четвертый день.

— Устал, поди? — В ее голосе промелькнули те же интонации, что когда-то были у его матери.