Дань

Райская Ольга

– Проклятый бог! Да, шевелись же, женщина! – воскликнул Етугай, и Кайсар увидел, что друг волнуется не меньше его самого. Осознание, что он не равнодушен к Эйлин, неприятно резануло где-то внутри.

Толпа, собравшаяся поприветствовать Хана, шествовала за ними попятам. Впереди показался крутой берег реки. Почти на краю стояла женщина, прижав руки к груди, и взволнованно наблюдала за чем-то внизу.

– Кто это? – спросил Кайсар.

– Сувда, служанка Эмегтэй Эйлин, - раздался сбоку чей-то женский голос.

Исаф вздрогнула и остановилась.

–

Держите ее! – приказал Кайсар и пришпорил коня, направляясь к девушке.

– Мой Хан, - воскликнула Сувда, повернув к нему бледное личико.
– Там… там… мою Эмегтэй…

Он уже подбегал к обрыву, выискивая внизу хрупкую фигурку своей Эйлин. Девушка притаилась за огромной кучей котлов, сваленных на берегу. Рядом стоял пожилой саинарец, держа перед собой огромную плетеную корзину, сплошь утыканную стрелами. Их преследователи, побросав луки и вооружившись длинными кинжалами, приближались. Нападавших мужчин было двое и они находились в нескольких шагах от старика с корзиной.

Кайсар быстро оценил ситуацию, и, выхватив нож, метнул его в ногу одного из преследователей. Подбежавший Етугай точно так же обездвижил второго. Хан и его верный джинхар стали спешно спускаться вниз по извилистой тропке. Подбежав к нападавшим, они остановились. Те не подавали никаких признаков жизни, распластавшись на песке. Лица обоих были обезображены гримасой боли, а на губах выступила пена.

– Яд? – тихо спросил Етугай.

– Видимо, их хозяин очень не хотел, чтоб о нем узнали, - кивнул Кайсар другу и, развернувшись, побежал к Эйлин.

Он представлял, как испугана сейчас девушка, как колотится ее маленькое сердечко. Представлял, как обнимет ее и станет утешать ласковыми словами, говоря, что все позади и больше никогда он такого не допустит. Но княжна уже выбралась из своего укрытия, отряхнула свое страшное, коричневое платье , спрятала руки за спину, гордо расправила плечи и приподняла свой маленький подбородок. Проклятый бог! Даже в убогом одеянии, пережив все тяготы и ужасы этого дня, его Эйлин была прекрасна!

– Приветствую вас, мой Хан, - тихо сказала она, коротко кивнув.

– Мой Хан, - склонился в низком поклоне старик, стоящий рядом с Эйлин.

Не так Кайсар представлял их встречу. Ему очень хотелось увидеть теплую улыбку девушки, подаренную лишь ему, но вместо этого в синих озерах ее глаз застыл лед. Он огляделся. Котлы, река, его эмегтэй… Что она, вообще, могла здесь делать? Какую работу выполнять? Потом перевел взгляд на уже почищенные котлы и чуть не застонал. Благодаря скудному уму этой ведьмы Исаф, хрупкое доверие, только начавшее зарождаться между ними, было разрушено. Отдавая тот приказ в порыве гнева, он даже не задумался о том, как могут извратить его женское коварство и зависть. Кайсар даже хотел отменить его, когда Эйлин улыбалась ему, но в спешке, когда все мысли были заняты предстоящим боем с оторогами и спешным отъездом, совсем позабыл об этом.

– Спасибо, - повернулся он к пожилому мужчине.
–

Ты оказал мне неоценимую услугу, отец! Ты защитил ту, что дорога моему сердцу! Объявляю тебя ханским другом и жалую звание нукера. По приезду получишь табун лошадей и хороший надел земли близ Аршаима.

– Благодарствую! – упал на колени старик и в его глазах заблестели слезы.

– Твой род возвысится. Назови свое имя, мой нукер, - ответил ему Хан.

– Октаем кличут, - старик тяжело поднялся.
– Да и нет у меня никого, дочка сестры моей покойной разве что – Сувда. Она вашей Эмегтэй прислуживает.

– Выдадим ее замуж, - сказал Кайсар и старик заулыбался.
– Тем более она теперь твоя наследница. Богатая.

– Да озарит Мать Всех Степей тебя своей благодатью, мой Хан!

– Ступай, Октай – нукер Великого Хана, - и старик стал подниматься по извилистой тропке, пошатываясь от счастья, а Кайсар обернулся к Эйлин.

Девушка безучастно смотрела куда-то вдаль, где за рекой виднелся лес, и молчала. Кайсар поднял взгляд и увидел, как друг не спеша поднимается на крутой берег, где собралось почти все стойбище. Там наверху служанка Эйлин со слезами бросилась на грудь своего дядюшки, встретив его тепло и приветливо, а здесь он чувствовал лишь пронзающий холод.

Чувства женщин его никогда не трогали, Кайсар всегда рассматривал их, как нечто приятное и временное. Почему же сейчас его душа скорбит и плачет оттого, что маленькое северное солнце отвернулось, закрылось от него огромными серыми тучами и не дарит ни одного согревающего луча. Насколько близко стояла та, к кому тянуло неимоверно, и как же далеко она при этом была…

– Эйлин… - тихо окликнул девушку Кайсар.

– Мой Хан, - она оглянулась и посмотрела сквозь него. И опять это ее «мой Хан». Он заслужил, но совсем не знал, как все исправить.

– Прости меня, - почти прошептал он, подходя вплотную к княжне. Эйлин вздрогнула и отстранилась.

– За что? – так же тихо прошептала она.

– Я не отменил своего глупого приказа и многое не учел, - Кайсар дотронулся до плеча девушки, но княжна сбросила его руку, отступая.

– Приказы правящих всегда что-то кому-то приносят, - твердо сказала Эйлин.
– Одним благо, а другим боль и страдание. Именно поэтому облеченные властью тщательно обдумывают свои решения и взвешивают поступки. Вы поступили так, как считали правильным. Стоит ли теперь говорить об этом…

– Стоит, Эйлин, - он вновь подошел к девушке и обнял ее, прижимая к себе. Княжна попыталась оттолкнуть его, упершись ладонями в грудь, но зашипев одернула их и снова попыталась спрятать за спину.

– Покажи! – Кайсар отпустил ее и теперь протягивал руку, требуя показать ему ладони.

– Какой в этом смысл?
– грустно улыбнулась Эйлин и протянула свои истерзанные ладошки.

Кайсар со свистом втянул в себя воздух. От вида содранной кожи и кровавых волдырей на ее ладонях ему стало не по себе.